Галиция против Новороссии

На этомъ собесѣдованіи присутствовалъ и Янчевецкій, присутствовали и галицкіе депутаты, и вся обстановка была направлена къ тому, чтобы выяснить, были ли мы между собою раньше знакомы или нѣтъ и какія у насъ отношенія. Этотъ священникъ-проповѣдникъ бросалъ всѣмъ въ лицо самыя оскорбительныя и невѣроятныя обвиненія. Особенно яростно разносилъ онъ галицкихъ русскихъ узниковъ за то, что ихъ сородичи въ Галичинѣ не оказывали сопротивленія наступавшимъ русскимъ войскамъ. И тутъ изъ этой яростной проповѣди мы впервые узнали, что Галичина занята русскими и что Львовъ въ русскихъ рукахъ. Какъ я потомъ узналъ, и депутатовъ, и галицко-русскихъ дѣятелей обвиняли въ государственной измѣнѣ».

«Прик. Русь», 1915, № 1568.

Талергофская кантина подъ судомъ

Описанныя въ Дневникахъ Куриллы (въ III вып. Талергофскаго Альха) и о. Мащака и Полянскаго въ этомъ выпускѣ злоупотребленія въ кантинѣ Талергофскаго лагеря завершились интереснымъ эпилогомъ въ уголовномъ судѣ въ Грацѣ. Ходъ и результаты относит. судебныхъ разбирательствъ представлены были въ грацкихъ нѣмецкихъ газетахъ.

Одинъ изъ б. талергофцевъ, бывшій управитель народной школы въ Раковцѣ, нынѣ въ отставкѣ, Матфей Феодоровичъ Квасникъ, прислалъ намъ любезно для использованія вырѣзку одного такого газетнаго сообщенія изъ залы суда въ Грацѣ, именно изъ газ. Gratzer Tagblatt, кот. здѣсь и приводимъ (…)

Въ переводѣ:

Изъ залы суда.

Грацъ, 17-го іюля 1916 г.

Грабительство въ кантинѣ лагеря для интернованныхъ

Въ послѣднее время интернованные обитатели лагеря въ Талергофѣ обираются скандальнымъ образомъ. Въ рапортахъ жаловались они на непомѣрно высокія цѣны. Итакъ: взимались за клгр. картошки 36 гел… яблокъ l кp., муки 1 кр. 80 гел., сахаръ 1 кр. 80 гел., масла, покупаемаго по 8 кр. 80 гел., даже 12 кр.

Въ качествѣ обвиненныхъ выступаютъ: нанимательница кантины Юлія фонъ-Дуваль, подъ-нанимательница Вероника фонъ-Тома, ея приказчикъ Францъ Майеръ, a затѣмъ крестьянка Павлина Крагль. Послѣдняя была освобождена, ибо донесеніе, что будто она доставляла картошку по не допустимо высокимъ цѣнамъ, не потвердилось. Обвиненная фонъ Тома оправдывалась тѣмъ, что она вынуждена была платить слишкомъ высокую наемную плату г-жѣ Дуваль да и подвозъ продуктовъ обходился дорого.

На замѣчаніе судьи, совѣтника суда д-ра Планкенштейнера, что все-таки она не должна была требовать столь безстыдно высокихъ цѣнъ, она заявила, что женщины за каждый килограмъ картошки цѣловали бы ее въ ручку.

Судья: Тѣмъ печальнѣе что вы, пользуясь бѣдственнымъ положеніемъ интернованныхъ, такъ ихъ эксплоатировали.

Также обвивенный Майеръ на вопросъ, правда ли, что требовалъ за хлѣбецъ 2 кроны, отвѣтилъ: Да, интернованные радовались, когда вообще какой-нибудь имъ продавался.

Судья: Кто такъ использовываетъ бѣдственное положеніе несчастныхъ людей, дѣйствительно долженъ бы быть повѣшенъ на любомъ деревѣ.

Этотъ хлѣбъ покупался по 80 гел. за штуку.

Затѣмъ Майеръ покупалъ румъ по 1 кр. 80 гел. литръ, a продавалъ его по по 12 кр. 80 гел., хотя продажа на выносъ была запрещена.

Судья приговоридъ фонъ Дуваль и Майера къ 3-недѣльному строгому заключенію, обостреному однодневнымъ постомъ каждую недѣлю, a фонъ-Тома къ 14-дневному строгому аресту и пенѣ въ 500 кронъ.

Въ обоснованіи приговора подчеркнуто, что обвиненные дѣйствовали по сговору: чтобы сообща грабить интернованныхъ безстыднымъ образомъ. Цѣна 2 кроны за хлѣбецъ – это что-то доселѣ небывалое. Потому и приговоръ долженъ быть болѣе строгимъ.

О степени этой строгости въ данномъ случаѣ можно судить различно, но что эта строгость весьма и весьма запоздала, это ясно. Почти два года продолжалось это – какъ судья самъ называетъ – безстыдное обираніе интернованныхъ арендаторами кантины съ дворянскими фамиліями (де, фонъ), пока австрійскія власти додумались привлечь ихъ къ этой «строгой» отвѣтственности.

Отношеніе къ талергофцамъ высшихъ австр. властей и гнусная роль «украинск.» партіи

Въ Дневникѣ о. I. Мащака особенно полностно и ярко представлены хлопоты, старанія, ходатайства и безпокойство талергофскихъ узниковъ, все время добивающихся у властей всевозможными путями и способами освобожденія изъ лагернаго ада или по крайней мѣрѣ разслѣдованія и разбора ихъ (мнимаго) «дѣла». Но всѣ ихъ ходатайства, жалобы, прошенія, протесты и мольбы были напрасны и не удостаивались даже отвѣта. Въ полной неизвѣстности относительно своей дальнѣйшей судьбы, заключенные томились долгіе мѣсяцы и годы и бились и терзались догадками, чѣмъ все это и – что самое главное – когда кончится.