Галиция против Новороссии

14. Свящ. Іоаннъ Maщакъ, настоятель прихода въ с. Липица горная;

15. Свящ. Іоаннъ Станчакъ, настоятель прихода въ с. Высоцко;

16. Евстафій Цюкъ изъ Самбора;

17. Иванъ Андрейко, студентъ универс., изъ с. Тыличъ;

18. Феодоръ Мохнацкій, помѣщикъ, изъ с. Мохначка;

19. Алекс. Миляничъ, учитель въ с. Поворозникъ;

20. Мефодій Трохановскій, учитель въ с. Криницѣ;

21. свящ. Феодосій Дуркотъ, настоятель въ с. Ждыня;

22. Николай Громосякъ, крестьянинъ изъ Криницы;

23. Лука Старицкій, псаломщикъ изъ с. Знесенье возлѣ Львова;

24. Яковъ Гадзюкъ, крестьянинъ с. Шипотѣ.

Преступленіе обвиняемыхъ состояло въ томъ, что всѣ они до 26 іюля 1914 г. и послѣ объявленія всеобщей мобилизаціи 31 іюля 1914 г. состояли членами различныхъ руссофильскихъ обществъ въ Галиціи и Буковинѣ и своею дѣятельностью и руссофильской пропагандой подготовляли отторженіе названныхъ областей и части Венгріи отъ австро-венгерской имперіи, усиленіе опасности внѣшней для государства и внутренній бунтъ. Эти преступленія совершили первые 15 человѣкъ, такъ какъ они, являясь лидерами партіи и подстрекателями, дѣйствовали въ тайной связи посредствомъ агитаціи устной и печатной, шпіонства и т. п. и созданной ими организаціи изъ сознательнаго русскаго крестьянства въ Галиціи и въ Буковинѣ. Кромѣ того, подсудимые обвинялись въ томъ, что измѣной понесли серьезный вредъ и. к. австро-венгерской и союзной съ ней германской арміи во время войны, входя въ сношенія и поддерживая связь съ врагомъ, т. е. съ русской императорской арміей.

Какъ и въ первомъ процессѣ, такъ и теперь каинову работу вели украинцы, причемъ всѣ безъ исключенія свидѣтеди были изъ украинцевъ; вотъ главные изъ нихъ: Д-ръ Евгеній Олесницкій, Д-ръ Евгеній Петрушевичъ, Д-ръ Стефанъ Баранъ, Д-ръ Лонгинъ Цегельскій, Д-ръ Левъ Бачинскій, депутатъ Николай Василько, Д-ръ Кость Левицкій, о. Платонъ Филясъ, о Стефанъ Овышкевичъ, Левъ Гузаръ, Илія Семака, Д-ръ Альфредъ Говиковичъ, Эмиліянъ Константиновичъ и др.

Каиновымъ отродьемъ – «украинскими» общественными кругами – прилагались всѣ усилія къ тому, чтобы подсудимые были приговорены къ смертной казни.

И дѣйствительно, всѣ, кромѣ Д-ра Я. Сьокало, Е. Цюка, Ф. Мохнацкаго, А. Милянича, М. Трохановскаго, о. Ф. Дуркота и Я. Гадзюка, были приговорены къ смертной казни черезъ повѣшеніе, однако впослѣдствіи помилованы.

Изъ подсудимыхъ умеръ въ тюрьмѣ о. Гавріилъ Гнатышакъ.

Чертова башня въ Вѣнѣ

Пробывшій шесть мѣсяцевъ въ вѣнской тюрьмѣ (Чертова башня) М. И. Якубовскій прибылъ въ Петроградъ и сообщилъ сотруднику «Нового Времени» еще нѣкоторыя данныя объ ужасахъ тюрьмы, въ которой томятся еще тысячи русскихъ галичанъ:

«Холодная, темная, сырая, мрачная камера, въ которую меня, въ буквальномъ смыслѣ слова, бросили, была въ продолженіи шести мѣсяцевъ для меня тѣмъ каменнымъ гробомъ, въ которомъ я былъ заживо погребенъ. Ни клочка бумаги, ни карандаша, ни газеты; кромѣ дикихъ криковъ сторожей и вѣчнаго напѣва «русскій шпіонъ», я ничего не слыхалъ, и единственнымъ моимъ общеніемъ съ внѣшнымъ міромъ были тѣ моменты, когда меня водили на допросы, къ военному слѣдователю.

Здѣсь, спускаясъ по лѣстницѣ подъ конвоемъ, я нерѣдко встрѣчалъ, также въ сопровожденіи конвойныхъ, депутатовъ вѣнскаго парламента Галичанъ Маркова и Курыловича и десятки галицко-русскихъ интеллигентовъ, адвокатовъ, судей, врачей и пр., одинъ видъ которыхъ свидѣтелъствовалъ о томъ, что я въ сравненіи съ ними нахожусь еще въ райскихъ условіяхъ. Въ той же ужасной «Чортовой башнѣ» томится и до сихъ поръ корреспондентъ «Новаго Времени» Д. Г. Янчевецкій.

Нужно ли говорить о томъ, каковы были матеріальныя условія моей жизни тамъ. Пища была такая отвратительная, что я спустя недѣли двѣ не на шутку занемогъ и, боясь заболѣть чахоткой, какъ величайшей милости, просилъ разрѣшенія за свой счетъ получать пищу. Это мнѣ не безъ препятствій было разрѣшено. Вообще, по тѣмъ маленькимъ снисхожденіямъ, которыя мнѣ стали оказываться, я могъ судить о томъ, что увѣренность побѣды австріаковъ падала. Такъ, послѣ побѣды русской арміи на Сянѣ разрѣшили моей квартирной хозяйкѣ принести мнѣ теплое одѣяло. A надо сказать, что вся эта тюрьма ради экономіи, конечно, не отапливается, окно въ моей камерѣ оставалось всегда открытымъ, a зима въ этомъ году въ Вѣнѣ была необычайно холодная.

Особенно тяжело было подъ Рождество. Въ первый день Рождества намъ было объявлено, что для православныхъ, желающихъ религіознаго утѣшенія, придетъ православный священникъ-сербъ. И дѣйствительно, насъ собрали въ сопровожденіи громаднаго количества сыщиковъ и караульныхъ, но собирали не для утѣшенія, а, какъ я вскорѣ убѣдился, съ чисто провокаціонными цѣлями. Обѣщаный священникъ-сербъ пришелъ въ военной формѣ и началъ свою проповѣдь тѣмъ, что на плохомъ нѣмецкомъ языкѣ началъ обзывать насъ всѣхъ шпіонами, предателями и измѣнниками.