Галицко-Волынская Русь

В скором времени Даниил и Василько собрались в поход в помощь своему новому союзнику. Летопись говорит об этом так: «В то время пошелъ бяше Фридрихъ цесарь (германский император Фридрих II Гогенштауфен. — А.М.) на герцика (австрийского герцога Фридриха II Бабенберга. — А.М.) войною, и восхотеста ити Данилъ со братомъ Василкомъ герцикови во помощь, королеви же (венгерский король Бела IV. — А.М.) возбранившоу, има возвратистася во землю свою»[2875]

. Выступление Романовичей могло произойти в конце 1237 г.[2876], к этому времени германский император завоевал Штирию и большую часть Австрии и в январе 1237 г. был уже в Вене[2877]. Дружественные отношения Даниила Романовича с австрийским герцогом выразились со временем в династическом браке: племянница герцога Фридриха Гертруда была выдана за сына Даниила Романа, что дало последнему право претендовать на австрийский престол[2878]. Пока же венгерский король, союзник германского императора, как говорит летопись, «возбранил» Романовичам вести войска в Австрию, заставив их вернуться «в землю свою».

Но усилия Романовичей не пропали даром. Цель их акции, насколько можно судить, сводилась к оказанию давления на венгерского короля демонстрацией военного союза с австрийским герцогом. И эта цель была достигнута: король оказался вынужден пойти на определенные уступки волынским князьям, скорректировав свою позицию в отношении Галича. Летом 1237 г. сразу после неудачной попытки захватить Галич Даниил и Василько отправились в Венгрию по приглашению короля, звавшего их, по словам летописи, «на честь»[2879]

. О переговорах Романовичей с королем Белой ничего не известно, но результаты этих переговоров, как нам представляется, достаточно очевидны. Таковыми стали, во-первых, мирный договор Даниила с поддерживаемым венграми галицким князем Михаилом, по которому Романович получил Перемышль, и, во-вторых, отказ венгерского короля от дальнейшего вмешательства в галицкие дела, которому он следовал вплоть до окончания татаро-монгольского нашествия на Европу[2880]. Отказался король и от обещания выдать свою дочь за сына Михаила Всеволодовича Ростислава: «Король же не вдасть девкы своей Ростиславоу и погна и прочь»[2881].

Добившись своего от венгерского короля, Романовичи решили нанести удар по другому союзнику Михаила Всеволодовича Конраду Мазовецкому с тем, чтобы и его принудить к отказу от участия в галицких делах. Ранней весной 1238 г.[2882] Даниил и Василько «в силе тяжьце» начали поход на союзных Конраду тевтонских рыцарей-крестоносцев. В летописи читаем: «Данилови рекъшоу: "Не лепо есть держати нашее отчины крижевникомь Тепличемь, рекомымь Соломоничемь". И поидоста на не в силе тяжьце, прияста град месяца марта, стареишиноу ихъ Броуна яша, и во (вой, по Хлебн. и Погод. сп.

 — А.М.) изоимаша, и возъвратися Володимеръ (в володимерь, по Хлебн. и Погод. сп. — А. М)»[2883].

Н. П. Дашкевич первым установил, что летописец имел в виду расположенный на пограничье Волыни и Польши русский город Дорогичин, захваченный в числе прочих городов волынской «Украины» малопольским князем Лешком Белым в период малолетства Романовичей[2884]

. В марте 1237 г. мазовецкий князь Конрад передал Дорогичин добжиньским рыцарям, о чем свидетельствует сохранившаяся жалованная грамота[2885]. Созданный в 1228 г. на территории Мазовии прибывшими из Риги рыцарями-меченосцами Добжиньский орден и его магистр пользовались всемерной поддержкой князя Конрада, рассчитывавшего с их помощью защититься от прусов и литвы[2886]. В 1235 г. часть добжиньских рыцарей вошла в состав Тевтонского ордена, однако другая часть во главе с магистром Бруно пожелала сохранить самостоятельность. Этим последним 8 марта 1237 г. и был пожалован князем Конрадом русский город Дорогичин[2887].

Не исключено, что планы мазовецкого князя шли еще дальше, и с помощью добжиньских рыцарей он хотел укрепиться в западнорусских землях[2888]. Успешные действия Романовичей разрушили подобные замыслы: Дорогичин был отнят у рыцарей, и многие из них во главе с магистром Бруно оказались в плену. Взятие Дорогичина имело важное значение: «Будучи пограничной крепостью на польско-русском рубеже, — пишет Н. И. Щавелева, — город играл важную роль в контактах Руси с Мазовией и Литвой, был пунктом сбора союзных войск перед антипрусскими походами. Кроме того, освобождение Дрогичина от немецких рыцарей означало избавление обширных территорий Западной Руси, Малой Польши, Мазовии и Ятвягии от беспардонного вмешательства немецких "божьих дворян"»[2889].