Гамбит. Конь без масти

Адам оскалился от ее слов. В зеленых глазах расплескались смертоносные радиоактивные волны, светившиеся в полумраке комнаты. Вся робость и неуверенность серой мышки растворились в этом токсичном море, захлестнувшим ее волной. Дождавшись нужной команды, Адам резко дернул ее на себя, перевернул на живот и поставил перед собой на четвереньки. Он надеялся, что этим минимизирует возможный для нее дискомфорт, ведь остановиться теперь он уже точно не сможет. Подмяв под себя хрупкое тело, Адам провел руками по ее спине и оставил на тонкой талии большие ладони и сжав, фиксируя девушку в нужном положении. Несколько невесомых поцелуев вдоль выступающего позвоночника миниатюрного хрупкого тельца и Адам медленно надавил на нее. В ответ девушка дернулась, но не отстранилась. Лишь мелко подрагивала и рвано вдыхала через нос. Он насаживал ее на себя дюйм за дюймом, медленно, невыносимо медленно. Слушал ее жаркие стоны и едва сдерживался, чтобы просто не вбиться в податливое тело под собой. И когда полностью оказался внутри, потянул девушку на себя за волосы.

– Ты в порядке? – спросил он, глядя на нее сверху вниз, но все еще не двигаясь.

– Да, – ее полувздох-полувыдох вместо ответа, полувзгляд из-под прикрытых век.

– Тогда продолжим, – с этими словами он резко вышел из неё и снова вошёл одним плавным толчком.

Выбил себя из нее назад с оттяжкой, из нее – стон, а саму Эванс – из сознания.

Девушка под ним вскрикнула, что больше не напоминало крик боли, как минуту назад. Прогнулась в спине и откинула голову назад, свела острые лопатки, выступавшие под кожей. Черт, зачем он выбрал эту позу, это же нереально смотреть на нее вот так и не кончать, и, обезопасив себя, он закрывает глаза. Становится немногим легче, если ни еще хуже. От пряток в спасительной темноте ощущения обострились. Теперь он чувствовал ее изнутри горячую, дрожавшую, сжимавшуюся под ним в сладких судорогах. Он понял, что её финал уже близко, когда Мию тряхнуло так, что она упала бы, если бы Адам крепко ее не держал. Он и сам откровенно уже был на пределе от нахлынувших ощущений. Слишком сладких, слишком острых, слишком неожиданных и будоражащих.

– Скажи мне… – наклонился он к ее уху, шепча сквозь спутанные волосы хриплым голосом.

– Скажи, и я позволю тебе кончить, – Адам полностью вернул себе контроль над процессом, намеренно оттягивая ее финал, то меняя темп движений, то их амплитуду.

– Прошу, позвольте мне кончить, мистер Ларссон, – захныкала Эванс, быстро принимая условия обмена.

– Не то, – Адам же повышал ставки, подстраивая условия и Эванс под себя, с силой вошёл в нее, отчего она вскрикнула, и резко остановился, чтобы дать ей возможность сказать ему слова, что он так настойчиво требует.

– Что я должна вам сказать? – юлила несговорчивая девушка, но очередной резкий толчок послал по телу мелкую дрожь и никак не способствовал ясности мышления.

– Ты знаешь, – жарко шептал Адам, положив пальцы на ее подбородок, повернул лицо девушки к себе, касаясь ее пересохших губ своими такими же сухими и искусанными. – Просто скажи, – просил он, ведь осталось совсем немного, а потом он ее отпустит, он же обещал. Верно, Адам?

– Прошу… – стонала девушка, вжимаясь телом в тело, прижатое сзади, следовала за каждым его движением, которые он умело контролировал. Сдалась и просила, шла на поводу, но не хотела рушить последний барьер.

– Скажи мне, – не просил, требовал он, сжал ее талию, скользнул ладонями на живот, поднялся ими к груди и аккуратно сжал, нашептывая в ухо. – Я хочу, чтобы ты сказала мне, – и он точно знал, что добьется своего, а она сломается, прогнется, как прогибается сейчас под ним.

– Пожалуйста, Адам! – шепчет она в бреду, моля и проклиная.

– Громче! – из горла вырывается низкий рык, грозный, требовательный.

– Ах, Адам! – вырывается со стоном, просит протяжно и громко, уже не слыша себя, главное, чтобы он слышал. Черт с ним, пусть подавится!

– Еще! – просит он уже мягче, целуя спину, сведенную судорогой, ведет языком по шее к ее уху: – Еще, – требует полушепотом.

– Адам, – мягко зовет его Миа.

Собственное имя действует не хуже приказа. Он отстраняется от девушки, кладет одну руку ей на шею, а вторую на талию и резко начинает вбиваться в девушку, подводя их обоих к пику.

– Ну же, детка, кончи для меня, – держит ее над пропастью до последнего и отпускает в свободное падение.

Стоны девушки наполнили комнату, разорвали тишину пентхауса, а она все звала его.

– Ми? – задает он вопрос, при этом не спрашивая.

– Можно, – отвечает она обессилено, повиснув в его руках, и это самый сладкий стон, который он только слышал за свою жизнь.

Он накрывает Адама волной тягучего удовольствия, пробегает вдоль позвоночника и скручивается узлом внизу живота, вытягивает силы, иссушает изнутри, роняет в горячий песок пустыни, залепляющий глаза и горло. И Адам падает без сил на кровать в спальне младшего брата, а в его голове совершенно пусто, ни одной мысли, ни единого образа.

– Адам, – кто-то тормошит его за плечо и окутывающее тепло ускользает.

– Спи, – настаивает он, не выпуская из кольца своих рук.