Ганнибал

Она вдруг почувствовала, что она — женщина, что ей уже тридцать три, что ее служебная карьера рухнула, что ружья у нее нет и что она совершенно одна в темном ночном лесу. Она сейчас видела себя очень четко, видела зарождающиеся морщинки у самых уголков глаз… Ей отчаянно хотелось вернуться к машине. Шаги ее замедлились, ей было слышно, как громко она дышит.

Каркнула ворона, ветер сотряс безлистые ветви над головой Старлинг, и тут раздался вопль, разодравший вечернюю тьму. Вопль такой ужасающий, такой безнадежный, то взлетающий на недосягаемую высоту, то словно падающий в пропасть, и закончившийся мольбой о смерти… голос был такой сорванный, хриплый — он мог принадлежать кому угодно. «UCCIDIMI!» И снова вопль.

От первого вопля Старлинг застыла на месте, второй заставил ее броситься вперед бегом, пробиваясь сквозь мрак; пистолет ее так и остался в кобуре, незажженный фонарик она держала в одной руке, другую вытянула во тьму перед глазами. Нет, Мэйсон, нет! Ты не посмеешь. Нет! Быстрей, ну же! Быстрей! Она обнаружила, что может держаться утрамбованной части дороги по звуку собственных шагов или ощущая, как на обочинах — то справа, то слева — рассыпается гравий. Аллея свернула и потянулась вдоль забора. Прекрасный забор, из сварных труб, футов шесть высотой.

Послышались рыдания, исполненные страха, мольбы и снова — нарастающий вопль, а где-то впереди, за забором, Старлинг расслышала какое-то движение в кустарнике, затем топот бегущих ног — более легкий, чем перестук лошадиных копыт, да и ритм явно более быстрый. И тут она услышала хрюканье. Не узнать его было невозможно.

Отчаянные крики все ближе, кричит, несомненно, человек, но голос искажен и поверх него — однотонный взвизг; он длился всего секунду, но Старлинг поняла — это либо запись на пленку, либо голос, усиленный микрофоном. И вот — свет сквозь деревья и силуэт огромного амбара. Старлинг прижалась лбом к холодному металлу забора — посмотреть, что за ним. Темные тени мчались вдоль него, длинные, высокие — человеку до бедра. Напротив, ярдах в сорока — торец амбара с огромными, настежь раскрытыми воротами; торец отгорожен барьером, в барьере — ворота из двух горизонтальных створок, а над ними — вычурное зеркало; оно помещено так, что отражает свет из амбара, ярко высвечивая небольшой клочок земли. На освещенной траве перед амбаром — коренастый человек в шляпе держит микрофонный журавль с магнитолой. Одно ухо он прикрыл рукой, чтобы приглушить исходящие из магнитолы вопли и звуки рыданий.

И вот из кустарника появляются они — дикие свиньи, с ужасающими яростными мордами, словно мчащаяся стая волков, длинноногие, мощногрудые, поросшие грубой серой щетиной.

Карло бросился прочь и захлопнул за собой створки ворот, когда свиньи были от него ярдах в тридцати. Они встали полукругом, в нетерпеливом ожидании, их огромные изогнутые клыки торчали вверх, приподнимая им губы в постоянной ухмылке. Словно форварды в ожидании мяча, они то подавались вперед, то замирали на месте, толкались, ворча и щелкая зубами.

Старлинг в свое время повидала не так уж мало домашних животных, но ничего, подобного этим свиньям, видеть ей не приходилось. Их отличала какая-то дикая красота, изящество, стремительность. Они не спускали глаз с открытых ворот амбара, толкаясь, то бросаясь вперед, то снова отступая, но морды их были неизменно повернуты к барьеру, перегородившему его открытый торец.

Карло сказал что-то через плечо и исчез в глубине амбара.

Внутри амбара стал виден пятившийся задом фургон. Старлинг сразу же узнала серую машину. Фургон остановился близ барьера, под углом к нему. Из фургона вылез Корделл и отодвинул боковую дверь. Прежде чем он выключил плафон освещения, Старлинг разглядела в салоне Мэйсона, простертого внутри прозрачного панциря респиратора. Он был приподнят на подушках, длинные волосы, заплетенные в косу, свернуты кольцом на груди. Место в первом ряду, у самой арены. Над воротами амбара зажглись прожекторы.

С земли у своих ног Карло поднял что-то, что Старлинг поначалу не разглядела. Похоже было на чьи-то ноги или даже на нижнюю половину тела. Однако, если это так, Карло должен обладать неимоверной силой. Старлинг даже испугалась — не ноги ли это доктора Лектера, но ноги гнулись неправильно, суставы не позволили бы им гнуться таким образом. Это могли бы быть ноги доктора Лектера только в том случае, если бы его колесовали и потом заплели. А вдруг? Эта мысль пришла ей всего на один, но очень тяжкий миг. Карло крикнул что-то в глубину амбара. Старлинг услышала, как зарокотал мотор.

В поле зрения возник автопогрузчик: за рулем — Пьеро; впереди — доктор Лектер, высоко поднятый на вильчатом рычаге, с руками, растянутыми на вальке; с обеих сторон над руками — бутыли для внутривенного вливания, они болтаются в такт движению машины. Доктор Лектер поднят высоко, так, чтобы он мог видеть голодных прожорливых свиней, мог знать, что его ждет.

Автопогрузчик двигался с торжественной медлительностью, будто на похоронах. Рядом с машиной шагал Карло, по другую сторону — вооруженный Джонни Мольи.