Ганнибал

Пацци обещал ей, что у этого мужчины не хватит сил удерживать ее до прибытия полиции, что он сам постарается поскорее убраться подальше. Никогда в ее практике во время «щипка» никто не пытался применить силу к женщине с ребенком на руках. Жертва чаще всего была уверена, что это кто-то другой из стоящих рядом шарит по ее карманам. Ромула сама не раз обзывала карманниками ни в чем не повинных посторонних людей, чтобы не быть пойманной.

Сейчас она двигалась по тротуару вместе с толпой, высвободив свою спрятанную руку, но держа ее под фальшивой, которой прижимала к себе ребенка. Она уже видела свою цель сквозь качающееся море голов: он в десяти метрах от нее и приближается.

Мадонна! Доктор Фелл вдруг повернулся в толпе и пошел вместе с потоком туристов через Понте Веккьо! Значит, он шел не домой! Она нырнула в толпу, но не смогла его нагнать. Лицо Ньокко, он все еще впереди доктора, смотрит на нее вопросительно. Она покачала головой, и Ньокко дал ему пройти. Ничем хорошим это не кончится, если Ньокко сам попробует «взять» его карман.

Пацци рычит рядом, как будто это ее вина.

— Возвращайся в квартиру. Я тебе позвоню. Пропуск в старый город для такси у тебя? Ступай. Ступай!

Пацци добрался до своего мотороллера и погнал его через Понте Веккьо, нависающий над мутными водами Арно. Он решил, что потерял доктора, но тут же увидел его на другой стороне реки, под аркадой возле улицы Лунгарно — доктор останавливается на мгновение, смотрит поверх плеча уличного рисовальщика на его работу и двигается дальше легкими быстрыми шагами. Пацци понял, что доктор Фелл направляется в церковь Санта Кроче, и последовал за ним на расстоянии, пробираясь сквозь чудовищное кишение толпы.

Глава 26

Церковь Санта Кроче, главная церковь ордена францисканцев, ее огромные внутренние пространства наполнены отзвуками речи на восьми языках, когда сквозь нее шествуют орды туристов, следуя за яркими зонтиками своих гидов, нащупывая в полумраке монеты в двести лир, чтобы заплатить за освещение — всего на одну драгоценную для них минуту — великих фресок на стенах боковых капелл.

Ромула вошла сюда с освещенной утренним солнцем улицы и вынуждена была остановиться возле гробницы Микельанджело, чтобы сразу ослепшие глаза привыкли к полумраку. Когда же зрение вернулось к ней, она увидела, что стоит прямо на могильной плите, вмонтированной в пол, и прошептала: «Mi dispace!» и быстро сошла с плиты; для Ромулы скопление мертвых под землей было столь же реальным, как толпа над полом, и даже, может быть, еще более всесильным. Она была дочерью и внучкой гадалок и провидиц и поэтому смотрела на людей на земле и под землей как на две толпы, которых разделяет лишь граница смерти. Те, что внизу, будучи старше и мудрее, по ее мнению, имели много преимуществ перед теми, что наверху.

Она огляделась по сторонам, высматривая церковного сторожа, человека, весьма враждебно относившегося к цыганам, и спряталась за ближайшей колонной под защитой «Мадонны дель Латте» работы Росселино. Ребенок тыкался ей в грудь. Там ее и нашел Пацци, прятавшийся ранее возле могилы Галилея.

Он указал ей кивком в сторону противоположной части церкви, где, по ту сторону трансепта, как молнии вспыхивали лампы освещения и вспышки запрещенных здесь фотоаппаратов, освещая высокое темное пространство, и щелкали автоматы, поглощая монеты в двести лир, а иной раз разнообразнейшие жетоны или даже австралийские четвертаки.

На фресках работы великих мастеров, то освещаемых вспыхивающим светом, то вновь погружающихся во тьму, снова и снова рождался Христос, его предавали, в его тело вбивали гвозди. Тьма набита толпой, переполнена, теснящиеся пилигримы держат в руках путеводители, в которых невозможно ничего прочесть, запах многих тел и горящих свечей поднимается вверх и кипит там в жаре от ламп освещения.

В левой части трансепта, в капелле Каппони, работал доктор Фелл. Самая знаменитая капелла рода Каппони находится в церкви Санта Феличита. А эта, перестроенная в девятнадцатом веке, интересовала доктора Фелла потому, что здесь он мог взглянуть на прошлое сквозь слои, наложенные реставраторами. Сейчас он втирал графитовый порошок в надпись, выбитую на камне и настолько стершуюся, что даже боковое освещение не давало возможности ее прочесть.

Наблюдая за ним с помощью монокуляра, Пацци понял, почему доктор ушел из дому всего лишь с хозяйственной сумкой: все инструменты для работы он хранил за алтарем капеллы. Пацци хотел было призвать к себе Ромулу и пустить ее в дело. Может быть, удастся снять отпечатки пальцев с инструментов доктора. Но нет, у доктора на руках были нитяные перчатки, чтобы не испачкаться графитом.

Нет, здесь неудобно. Приемы Ромулы предназначены для работы на улице. Там она была у всех на виду и в том положении, когда любой преступник не станет ее опасаться. Она совсем не тот человек, от которого доктор стал бы убегать. Нет. Если доктор ее схватит, он ее передаст церковному сторожу, и Пацци сможет вмешаться позже.