Ганзейцы. Савонарола

После того как узник занял место на скамье подсудимых, Аттендорп открыл заседание обвинительной речью против Виттенборга, на которого он сваливал всю вину поражения, понесённого ганзейцами в Норезунде. Оратор повторил в своей речи только то, что он уже много раз успел высказать на различных собраниях, при объезде Штральзунда, Ростока, Висмара, где обсуждался вопрос о норезундской неудаче. Тщетно старались его там убедить друзья Виттенборга в том, что главная вина неудачи падает на вероломного Ганона, а никак не на Виттенборга. Мало того, все ганзейские города, кроме Любека, пришли к тому решению, что Виттенборга вовсе даже не следует привлекать к судебной ответственности, а только сделать ему выговор. Но город Любек хотел именно на нём показать пример строгости своего правосудия и полного беспристрастия к своим гражданам, и потому именно подверг Виттенборга в качестве адмирала военного ганзейского флота уголовному процессу.

Любекские ратсгеры были не слишком благосклонно расположены к несчастному Виттенборгу. Они забыли о многих его заслугах по отношению к городу; притом их озлобляла и двойная неудача, понесённая союзом в виде утраты Бойской флотилии и затем в несчастном исходе войны против Вольдемара.

Иоганн Виттенборг защищался в блестящей речи, ясно указывавшей на его полную невиновность, и закончил эту речь словами: «Вы можете произнести надо мною какой угодно приговор: сознание, что я честно исполнил мой долг, не покинет меня до последней минуты. Знаю, что будущие граждане города Любека будут судить обо мне снисходительнее, нежели вы, для блага и процветания которых я пожертвовал собою. Я должен покориться вашему приговору, и, как бы он ни был жесток, знайте заранее — я вам его прощаю. Мы все люди — и все можем заблуждаться. На себе испытал я это, поверив на слово шведам. Да, это была с моей стороны большая ошибка, но никак не преступление. Прошу вас об этом именно подумать!»

Шёпот совещавшихся членов собрания послышался в зале ратуши. Аттендорп озабоченно перебегал от одного к другому, пока двое служителей не внесли урны для голосования и не роздали всем присутствующим членам чёрные и белые шары.

Тогда наступило такое мучительное молчание, что, кажется, можно было слышать, как муха пролетит.

Началось собирание голосов. Но один из ратсгеров, державший в руке белый шар (его поколебала речь Виттенборга), вдруг громко воскликнул:

— Собрание не полно; между нами нет Госвина Стеена!

Тогда все громко стали выражать своё недовольство. Никто и не заметил отсутствия Стеена, так как он в последнее время не баловал ратсгеров своим присутствием на их собраниях.

— Это непростительное невнимание с его стороны! — закричали разом многие из членов совета.

— Следовало бы подвергнуть его строгому взысканию! — заявили другие.

Варендорп приказал одному из служителей ратуши немедленно отправиться к Стеену на дом и привести его в собрание.

Около получаса спустя (а эти полчаса жестоко измучили того, кто ожидал своего приговора) этот член собрания думы вошёл, наконец, в залу.

Все члены собрания громко выразили ему неудовольствие, вызванное его способом действий, и Варендорп счёл долгом сделать ему замечание.

Он спокойно всё это выслушал и сказал:

— Мне было бы гораздо приятнее, если бы вы дозволили мне в настоящую минуту воздержаться от голосования.

— Приговор только тогда приобретает законную силу, когда все члены совета участвуют в подаче голосов, — возразил Стеену Варендорп.

Стеен тревожно потеребил себе бороду, беспомощно мотнул головою и сказал:

— Так я должен покориться этой обязанности, как она ни тяжела мне. Дайте сюда шары.

Служитель поднёс ему шары. Стеен на глазах у всех схватил чёрный шар, и все слышали, как шар упал на дно урны.

Варендорп высыпал всё содержимое урны на серебряный поднос, причём ближайшие к нему сочлены отделили чёрные шары от белых. Варендорп пересчитал их дважды и затем произнёс громким голосом:

— Семнадцать шаров белых и восемнадцать чёрных. Следовательно, над Иоганном Виттенборгом мы должны произнести: виновен!

Тогда все взоры обратились на обвинённого, который принял приговор с геройским мужеством. Он сказал:

— Вы, конечно, в тесном кружке уже и до нынешнего собрания решили, какое наказание должен я буду понести в случае, если буду признан виновным. Теперь я виновным признан. Скажите же скорее, какому роду наказания я подлежу? — спокойно заключил Виттенборг.

— Иоганн Виттенборг! — обратился к нему бюргермейстер. — Ты головою своей должен поплатиться за вину свою, и палач должен будет исполнить над тобою этот приговор на торговой площади, при всенародном множестве.