Garaf

   ...Нет, не получалось кричать. Даже кричать не получалось. Вокруг вращался хоровод теней, и каждая претендовала на одно - быть первой в доле, сделать Гарава именно частью СЕБЯ. Хочешь, хочешь, хочешь, шептали они. Иди, иди, иди, перекликались голоса. Мой, мой, мой, зло спорили призраки. Мелькнули лица - цепочка лиц, искажённые страхом и мукой. А вот, а вот, а вот - хихикали вокруг. Его тянули в разные стороны, обещая немыслимую боль, немыслимое удовольствие, немыслимое-всё-вместе... Оставьте меня, попытался закричать он, ну я же не могу, пожалейте меня! Конечно, конечно, услышали его тени, пожалеем, вот сейчас, тебе понравится, хотя это больно, больно, больно...

   ... - Больно, - выдохнул он, открывая глаза, и ртом хлынула кровь, потекла струйками носом, из ушей и даже выступила из уголков глаз. Сердце забилось - неровно, но забилось. Больно было всему, невыносимо, дико больно, и только правая рука с зажатым в ней ножом была в этой боли островком спокойствия. Гарав скосил глаза и увидел, что она посинела и разбухла от множества подкожных кровоизлияний. Кинжал по-прежнему торчал из кулака, как часть этого странного предмета, по какому-то недоразумению оказавшегося рукой Гарава. - Больно, - повторил мальчишка и заплакал. Слёзы жгли, как огонь. - Мне больно, - пожаловался он. И только теперь понял, что лежит головой на коленях Фередира. Оруженосец замер рядом, глядя куда-то вперёд и вверх. Там - над обоими мальчишками - нависал чёрный ледяной купол, беспросветный и тяжёлый... нависал и... НЕ МОГ опуститься.

   - Не смей его трогать, - сказал Фередир. Не сказал. Нет. Он ПРИКАЗАЛ, глядя в ледяную черноту над собой такими же ледяными, но... вот странность... удивительно ТЁПЛЫМИ глазами.

   Гарав удовлетворённо вздохнул и закрыл глаза, мельком подумав, что всё-таки, кажется, умирает... но ПО-НАСТОЯЩЕМУ, а не превращаясь в частичку этой мерзкой твари, которая украла его мысли и страхи, но так и не смогла понять ГЛАВНОГО... не смогла....

   ...Стало темно.

   Тепло.

   Тихо.

   Хорошо-хорошо...

   И ещё... песенка. Песенка осталась и в этой темноте. Песенка голосом настоящей Мэлет - слышанным так недолго, запомнившимся навечно...

   Предавать легко

   Забывать легко

   Убивать легко

   Оставлять легко

  

   Ты с улыбкой пел

   Но в твоих глазах

   Пустота и боль

   Светом что погас

  

   Предавать легко. Только предав, ты -

   Один навсегда. Один на один

   С глазами того, кого предал,

   Кому так легко простить

  

   Оставлять легко. Только оставив

   Ты будешь бояться смотреть назад

   В лицо своей тени бессильной в ответе

   И острой горечи правды

  

   Предавать легко

   Забывать легко

   Убивать легко

   Оставлять легко

  

   Тот кто даст тебе

   Этих слов глотнуть

   Или дурак

   Или мудрец

  

   Убивать легко. Ведь убить себя

   Невеликий грех, если духом мертв

   Умирать легко. Ведь тысячи лет

   Назад это было с тобой

  

   Оставлять легко. Ведь в конце пути

   Ты снова встретишь тех кого ждал.

   И любить легко. Тот кто это сказал

   Был либо безумец, либо святой.

   Даже если в глазах твоих меркнет свет

   Знай, что светом станет другой

   Кто встает за твоей спиной... (1.)

  

   ____________________________________________________________________________________________________________________

   1. Песенный текст группы "Тамлин".

  

   Всего несколько мгновений промедлила та, что была майа Мэлет. Промедлила при виде отчаянного мужества двух маленьких человеческих существ. Но этого мига оказалось достаточно, чтобы прозвучали слова хорошо ей знакомого древнего языка - того языка, на котором говорили когда-то прекрасные и весёлые существа, которых она учила петь и плясать под звёздами... И были эти слова грозны и суровы, как грозны и суровы становились те существа, если кто-то посягал на Свет и Радость...

   - Не трогай их, иначе не существовать тебе более - будешь ты развоплощена и изгнана, как стало и с тем, кому ты присягнула неправедно...

   Эйнор сын Иолфа, нуменорский рыцарь, выступил вперёд, в правой руке сжимая змеящийся струйками алого огня Бар, а левую поднимая вверх повелительным жестом.