Garaf

в которой Гарав бежит от себя.

   Гарав проснулся под утро. С пустой головой, приятной ломотой в теле и ощущением долгого лёгкого сна.

   Он пощупал шею и засмеялся. Не было опухоли. И рука прошла, и внутри ничего не болело... В дверной проём заглядывали быстро блёкнущие звёзды, напоследок подмигивали колко.

   Он привстал на локтях. Увидел спящих товарищей. Радостно улыбнулся им - спящим. Сперва - вспомнил Гэндальфа. А потом...

   ...потом - всё остальное.

   Всё - до капельки.

   Он сел и закрыл глаза. Плотно-плотно, до боли в веках. Выжимая слёзы.

   Никуда оно не делось - его предательство. Честное слово, в эту секунду мальчишка был зол на себя за то, что жив. Как было бы хорошо сейчас - ничего не осознавать и не помнить...

   Он поднялся, сухо журча металлом кольчуги, вышел наружу. Кони приветствовали его тихим ржанием и знакомыми смешными и важными кивками. Гарав подошёл к Хсану, приласкал его. Сказал в нервно подёргивающееся ухо, обнимая коня за шею обеими руками:

   - Как мне жить дальше-то?

   Хсан покосился удивлённо. Что он мог ответить? С его точки зрения всё шло нормально, пока рядом был хозяин, к которому конь сразу привязался и которому прощал даже всё ещё неловкую посадку.

   Гарав поискал Гэндальфа (ему нет-нет, да и казалось, что ночной визит был сном, как и все прочие ночные события). Не нашёл, конечно. И присел в мокрую от росы траву возле основания башни, глядя, как в лес входит рассвет и начинают петь птицы.

   Скоро проснутся ребята. Эйнор, может быть, и не будет ничего спрашивать. Ни сейчас, ни потом. Но он будет молчать и смотреть. Невыносимо. И даже если он и этого делать не станет... он сам, он, Гарав, будет жить дальше и помнить. Помнить столько всего, что от этой памяти...

   Он не додумал. Вскинул голову, прислушиваясь. Почудились людские голоса. А ведь раз Ломион Мелиссэ больше нет (ну - или она где-то ещё, не здесь), то и её защита больше не действует...

   Он прислушался. Нет, кажется - показалось.

   Ему внезапно захотелось есть. Это было неправильно, предателям есть хотеться не должно, а точнее - они этого просто не заслуживают, но ему - хотелось...

   ...Когда Гарав начал брать арбалет, Эйнор привстал. Фередир - тот спал, громко сопя, а рыцарь приподнялся и спросил:

   - Серый Странник ушёл? - Гарав кивнул. - А ты куда?

   - Поохочусь, свежатинки хочется, - ответил Гарав. Эйнор несколько секунд смотрел на него, потом кивнул:

   - Хорошо, иди, - и поднялся. - Я очагом займусь... а потом поговорим, когда вернёшься. Оружие возьми.

   Гарав спал в доспехе и даже перевязях. Но безропотно закинул за спину щит, закрепил на нём шлем.

   И обречённо подумал о предстоящем разговоре...

   ...Дичь не шла - как обычно бывает в тех случаях, когда охотник раздражён, зол, сердит или напуган. Через полчаса ходьбы Гарав устал, запыхался и понял: вряд ли что-то добудет. Он присел на коряжину около ручья и задумался. Грустно, почти с наслаждением - свойственным подросткам, переживающим свои страдания - представил, как Эйнор будет его судить и обезглавит. Наверное, сам, потому что Гарав же его оруженосец. Нарисованная в мыслях картина была какой-то нестрашной, хотя и торжественной. Должно быть, так и на самом деле кажется человеку, которого привели на эшафот.

   Гарав вздохнул. Хотел потянуться... и увидел в десятке шагов, за деревьями, всадников.

   Высокая посадка, круглые плоские шлемы с перьями, кожаная броня, маленькие круглые щиты - это были вастаки. Трое вастаков. Поодаль виден был ещё один всадник - холмовик, без шлема. Он внимательно и деловито осматривался - в отличие от явно чувствовавших себя неуютно в лесу вастаков. Но Гарава пока что не видел и он.

   Да. Защита Ломион Мелиссэ кончилась.

   Холмовик чуть проехал вперёд, нагнулся с седла к земле. И, получив стрелу в правый висок, сполз наземь, не выпуская из руки повода. Вастаки несколько секунд смотрели на него. Потом - увидели стоящего между деревьев мальчишку - он заряжал арбалет...

   ...Страха не было. Гарав стоял до последнего прямо перед мордой первой скачущей на него лошади - и лишь за секунду до этого отскочил - так, что оказался слева от всадника. Вастак взвизгнул - он не мог ударить через свою лошадь и щит - и пронёсся мимо. Скакавший следом получил стрелу в лоб и тяжело вылетел из седла. Удар сабли третьего Гарав принял на переброшенный в руку щит и ткнул мечом сверху вниз - движение получилось само собой, выброшенный с силой меч и скорость самого всадника сложились, конь рванулся в сторону, роняя хозяина, застрявшего ногой в стремени.

   Первый нападавший развернул свою лошадь... и понял, что остался один. На смуглом, с вислыми усами, лице вастака мелькнул, а потом закрепился страх. Поигрывая мечом - шик-шик-шик - Гарав шёл к нему. Вастак уронил саблю на пястной перевязи, дотянулся, не глядя, до небольшого крутого лука. Выстрелил. Гарав поймал стрелу щитом - она тупо и сильно ударила и осталась торчать. Вастак испуганно заорал, и совсем близко откликнулись несколько голосов.