Гардемарины, вперед!

Граф говорил, что мыза представляет собой пристройку к старому маяку, который давно потерял свою функцию. На верхней площадке, где когда-то зажигали фонарь, глухой Харитон устроил себе горницу, с завидным постоянством взбирался наверх по винтовой лестнице, дабы обрести одиночество и помолиться. С маяка отлично просматривался луг, гряда камней, причал и море, то есть все подступы к мызе.

Эта старинная усадьба попала в собственность канцлера Бестужева при конфискации имущества некоего опального дворянина. По обретении острова и мызы Бестужев распорядился обнести ее высоким забором, обставил кой-какой самой простой мебелью и, кажется, забыл о ее существовании, хотя дикий остров был по-своему поэтичен, а в камышах водилось множество уток и прочей дичи. Но Бестужев не любил охоты. Пришло время, и мыза понадобилась ему для других целей. Мнимый Сакромозо был отнюдь не первой жертвой, посетившей сии стены из-за политических дрязг.

Все, пришли… Кусты кончились, перед разведчиками расстилался обширный луг, заросший высоченными, чуть ли не в рост, зонтичными. Белые кущи сныти и дикого укропа, несмотря на вечерний час, расточали медовые запахи. Укрыться в этой белой кипени было проще простого, и Алексей благословил Небо, что нерадивые стражники не догадались ее выкосить. В другое время года никто не мог бы подойти к мызе невидимым.

Они сели на землю.

— Вот под этим кустом меня и жди. Дальше я пойду один, — шепотом сказал Алексей, хотя кто их тут мог услышать?

— На разведку? Что ищем-то? Скажите, Алексей Иванович, Христа ради! — Любопытные глаза денщика так и буравили хозяина. Адриану было ясно, что барин пожаловал на остров по нешуточному, тайному делу, и ему тоже хотелось приобщиться к этой тайне, и чтоб страшно было, и чтоб мурашки по телу.

— На вот и сиди со взведенным курком, — Алексей сунул в руки Адриана пистолет, — если что, беги на выручку.

— Это уж не сомневайтесь. Прибегу…

— Нет, не беги. — Алексей словно опомнился.

Если их с Адрианом схватят, то никто не будет знать, где их искать. Более того, сведения о Никите, которых они так долго ждали и которые сами упали в руки, в случае их пленения пропадут втуне.

— Так бежать или не бежать? — дергал за рукав Адриан.

— Не бежать. За этим забором держат Никиту Оленева. Эти сведения необходимо проверить. Если я, — он вложил в руки денщика часы, — не вернусь через час, то шпарь к лодке и поспешай домой. Найдешь Белова, все расскажешь. Понял?

Алексей вскинул руку в прощальном приветствии и, как в пену морскую, нырнул в уже мокрую от росы белоснежную траву. Адриан влез в середину куста — отличный наблюдательный пункт — и замер, глядя на высокий забор безжизненной мызы.

Сейчас, когда Алексея не было рядом, ему почудились далекие голоса, — наверное, переговаривались за забором. Потом из трубы потянулась струйка дыма, еду готовят, не иначе. Адриану остро захотелось есть, он достал из сумки хлеб с сыром и принялся жевать, сетуя, что не успел засунуть в карман Алексея Ивановича какой-нибудь еды, какая может быть разведка на голодный желудок!

Алеша меж тем лежал на самом краю цветущей кущи и размышлял, как лучше добраться до забора — перебежать голый участок земли или преодолеть его ползком.

— Харитон, глухая тетеря! — кричали за забором, потом стали кликать какого-то Степана, грозя ему унтер-офицером, потом два мужика, непотребно ругаясь, принялись где-то совсем рядом пилить дрова.

«Вот угомонятся немного, и поползу дальше», — уговаривал себя Алексей. На краю белого царства пробегал ручей, воды которого и питали корни зонтичных. Прямо перед лицом Алеши торчали одуванчики, он устал их рассматривать. Это были не те майские веселые цветки, которые желтым ковром устилают все городские задворки и пустыри. Эти, луговые, выросли до полуметра длиной, трубчатые их стебли были толщиной в палец, а белая шапочка столь плотна, что могла выстоять и против дождя, и против ветра и, наверно, только при полном одряхлении просыпалась семенами здесь же, у родительского корня.

Вид этого живучего, непобедимого растения заставил Алексея вскочить на ноги. В несколько прыжков он преодолел голое пространство и замер, прижавшись к забору. Очевидно, его не заметили — не прозвучало ни выкрика, ни выстрела. Теперь отдышаться и тихонько следовать вдоль забора, даже если кто-то и дежурит на башне, Алексей уже не виден наблюдателю.

Он двигался в полный рост, плотно прижавшись к доскам животом и грудью, словно полз по забору, пытаясь найти щелку, чтобы заглянуть внутрь. Но не тут-то было, доски были толстые, поставлены внахлест. Неожиданно он заприметил небольшой сучок в гладко оструганной доске. Он ткнул его пальцем, и сучок поддался, кругляшка усохла и стала меньше своего гнезда. Алексей нашарил в карманах нож и острием протолкнул сучок внутрь.