Гарри Поттер и Дары Смерти

Гермиона зря дергала его за руку, он и сам понимал, что эта женщина не могла быть магглой: она стояла и смотрела на дом, который был бы скрыт от неё, если только она не была ведьмой. Хотя даже для волшебника выйти из дому в холодную ночь, чтобы просто посмотреть на развалины — довольно странный поступок. По всем привычным законам магии, она не должна была видеть ни его, ни Гермиону, тем не менее, у Гарри возникло абсолютно странное ощущение, что женщина знает об их присутствии и знает, кто они. Как только он пришел к этому тревожному выводу, она подняла затянутую в перчатку руку и поманила их за собой.

Гермиона плотнее прижалась к Гарри под мантией и снова сжала его руку.

— Как она узнала?

Гарри пожал плечами.

Женщина поманила их снова, более энергично. Гарри мог бы привести множество причин отклонить это приглашение, и пока они стояли на пустынной улице, разглядывая друг друга, его подозрения все крепли.

Возможно ли, что она ждала их все эти долгие месяцы? Мог ли Дамблдор приказать ей ждать, заверив, что Гарри в конце концов придет в Лощину? Может быть, это она пряталась в кладбищенской тени, а потом последовала за ними сюда? Одна лишь ее способность ощущать их присутствие наводила на мысль о силе, сравнимой с мощью Дамблдора, а такого он не встречал раньше.

Наконец Гарри задал вопрос, от которого Гермиона подпрыгнула на месте и открыла рот.

— Вы Батильда?

Закутанная фигура кивнула и снова поманила их рукой.

Гарри и Гермиона переглянулись под мантией. Гарри вопросительно приподнял бровь, Гермиона коротко и взволнованно кивнула.

Как только они шагнули к женщине, она тут же развернулась и заковыляла по дороге, которой они пришли. Пройдя мимо пары домов, ведьма свернула к калитке. Они последовали за ней по дорожке, ведущей через сад, почти такой же заросший, как и тот, возле которого они только что стояли. Волшебница неуклюже повертела в руках ключ от входной двери, затем открыла ее и шагнула в сторону, пропуская их в дом.

Гарри и Гермиона протиснулись мимо женщины в дом и сняли мантию-невидимку. От незнакомки отвратительно пахло, а может быть, этим запахом был пропитан весь дом. Гарри поморщился. Только сейчас он заметил, какая та невысокая: годы согнули ее так, что она едва доходила ему до груди. Женщина закрыла дверь — ее синюшные суставы резко контрастировали с бледной кожей, — затем повернулась и заглянула Гарри в лицо. Запавшие глаза были затянуты мутной пленкой, иссеченное морщинами лицо покрывала сеточка разорванных сосудов и пигментных пятен. Гарри не мог понять, как она вообще могла разглядеть что-то, и даже в этом случае она должна была увидеть не Гарри, а позаимствованное им у какого-то лысого маггла обличье.

Старуха размотала черный, побитый молью платок, открывая взорам пушок редких седых волос, и запахи старости, пыли, давно нестиранной одежды и заплесневелых продуктов стали еще более отчетливыми.

— Батильда? — спросил Гарри.

Она снова кивнула. Парень почувствовал, как пробудился спрятанный у него на груди медальон, внутри этой вещицы иногда что-то гудело и постукивало, и сейчас он чувствовал, как оно пульсировало под холодным золотом. Кто знает, может, нечто внутри медальона ощущало присутствие рядом чего-то, что могло его уничтожить?

Батильда заковыляла прочь, отпихнув в сторону Гермиону, словно не видела ее вовсе, и прошла в комнату, которая, скорее всего, была гостиной.

— Гарри, мне все это не нравится, — выдохнула девушка.

— Ты посмотри на нее, думаю, если что — мы с ней справимся, — отозвался Гарри. — Я же тебе говорил, она не в себе, Мюриэл называла ее сумасшедшей.

— Сюда! — позвала их Батильда.

Гермиона, вздрогнув, схватила Гарри за руку.

— Все в порядке, — успокаивающе произнес он, и они направились в гостиную.

Батильда ковыляла по комнате, зажигая свечи, но в гостиной по-прежнему было очень темно и, к тому же, невероятно грязно. Под ногами поскрипывал толстый слой пыли и мусора, Гарри почувствовал, как откуда-то снизу потянуло сыростью и плесенью, или даже чем-то похуже, вроде протухшего мяса. Он задумался, когда же последний раз в этот дом приходил хоть кто-нибудь, просто чтобы проверить, как старая женщина справляется тут одна. Казалось, Батильда забыла, что ей подвластно волшебство — свечи она зажигала вручную, постоянно рискуя поджечь истрепанные кружевные манжеты.

— Позвольте мне, — предложил Гарри и забрал у нее спички. Она стояла и смотрела, как он зажигает оставшиеся свечные огарки, расставленные по всей комнате: на стопках книг и полках буфета, забитого треснувшими, покрытыми плесенью чашками.

Последняя свеча стояла на пузатом, уставленном фотографиями комоде. Гарри зажег ее, и танцующий в воздухе огонек отразился в пыльных стеклах и тусклом серебре рамок. На снимках что-то двигалось, и пока Батильда возилось с дровами для камина, Гарри пробормотал:

— Tergeo.