Гарри Поттер и философский камень

Наконец требуемое отыскалось во внутреннем кармане. Этот предмет был похож на маленькую серебряную зажигалку. Он открыл её, поднял над головой и щёлкнул. Тотчас же ближайший к нему фонарь негромко хлопнул и потух. Ещё щелчок — и ещё один фонарь замигал и потемнел. Двенадцать раз он щёлкнул своей гасилкой, и вот уже только два крохотных огонька остались видны вдали среди полной темноты, окутавшей улицу — глаза кошки, следившей за каждым его движением. Кто бы ни выглянул сейчас из своего окна, будь это хоть сама востроглазая миссис Дурсли — они бы ничего не смогли разглядеть в двух шагах. Дамблдор сунул гасилку обратно под плащ и направился вдоль по улице к дому номер четыре. Подойдя к стене, на которой сидела кошка, он примостился рядом и заговорил, обращаясь к ней, но на неё не глядя:

— Профессор Макгонагелл, какая встреча.

Потом он, улыбаясь, повернул к кошке голову, но той уже на месте не было. Вместо неё он одарил улыбкой довольно строгого вида женщину в квадратных очках — точь-в-точь такой формы, как пятна вокруг кошкиных глаз. Она тоже была одета в длинный плащ — изумрудного цвета. Её чёрные волосы были забраны в высокий тугой пучок. Выглядела она обеспокоенно.

— Как вы узнали, что это я? — спросила она.

— Дорогая моя, в жизни не видел таких оцепеневших кошек.

— Оцепенеешь тут, весь день сидя на каменной стене, — сказала профессор Макгонагелл.

— Как так — весь день? И это вместо того, чтобы праздновать? Да я по дороге сюда наткнулся по крайней мере на дюжину вечеринок и пирушек.

Профессор Макгонагелл сердито фыркнула.

— Пирушки — это уж за ними не засохнет, будьте покойны. Хоть бы кому пришла в голову мысль быть ну самую малость поосторожней, так нет — даже мугли, и те уже кое-что приметили. В их новостях говорили, — она кивнула на тёмный проём окна в гостиной у Дурсли. — Я всё слышала. Стаи сов… Фейерверки… Они, конечно, глупы, но не до такой степени. А фейерверки в Кенте — наверняка Дедала Дигля работа. Вот уж охламон, каких поискать.

— Ну, не стоит так уж строго, — мягко укорил её Дамблдор. — В конце концов, за последние одиннадцать лет поводов для радости у нас было — раз, два и обчёлся…

— Это я прекрасно понимаю, — раздражённо прервала его профессор Макгонагелл. — Но с каких это пор позволяется всем дружно головы терять? Полная беспечность, ходят по улицам у всех на виду, даже не позаботившись переодеться в муглевое, слухи распускают, — тут она бросила на Дамблдора косой проницательный взгляд, как бы приглашая его чем-то с ней поделиться, но он молчал, и она продолжала, — Вот будет чудно, если в тот самый день, когда Сами-Знаете-Кто наконец-то исчез, мугли нас вычислят. Надеюсь, он и в самом деле исчез?

— Похоже на то, — сказал Дамблдор. — Так что нам воистину есть чему радоваться. Хотите карамельку?

— Что???

— Карамельку. Это у муглей есть такие сласти, мне они в последнее время очень пришлись по вкусу.

— Нет уж, благодарю, — холодно сказала профессор Макгонагелл, явно давая понять, что с её точки зрения момент для карамелек был абсолютно не подходящий. — Так вот, даже если Сами-Знаете-Кого больше нет…

— Дорогая моя, вы же разумная женщина — неужели так сложно назвать его по имени? А то все эти «Сами-Знаете-Кто»… Я уже одиннадцать лет пытаюсь убедить народ называть его настоящим именем — Вольдеморт[6], — профессор Макгонагелл вздрогнула, но Дамблдор был поглощён разлеплянием двух склеившихся карамелек и внимания на это не обратил. — Такая путаница, когда все твердят «Сами-Знаете-Кто». Я, к примеру, никогда не мог понять, что такого страшного в том, чтобы произнести «Вольдеморт».

— Ну ещё бы, — откликнулась профессор Макгонагелл, и в голосе её зазвучало отчаяние пополам с восхищением. — С вами всё по-другому. Всем известно, что Сами-Знаете — … ну, так и быть, Вольдеморт, не боялся никого, кроме вас.

— Вы мне льстите, — спокойно произнёс Дамблдор. — Вольдеморт обладал такой силой, какая мне и не снилась.

— Это лишь потому, что вы слишком… благородны, чтобы её использовать.

— Хорошо, что здесь темно. Так краснеть мне не приходилось с тех самых пор, как мадам Помфри похвалила мою новую вязаную шапочку.

Профессор Макгонагелл снова стрельнула проницательным взором в сторону Дамблдора и сказала:

— Совы — это мелочь по сравнению с летающими повсюду слухами. Знаете, что все говорят? О том, почему он исчез? Что его смогло наконец одолеть?

Похоже, профессор Макгонагелл наконец добралась до того предмета, который интересовал её больше всего, до настоящей причины того, что заставило её просидеть весь день на холодной каменной стене — она сверлила теперь Дамблдора таким пронзительным взглядом, каким ни в кошачьем, ни в человеческом обличье ещё на него не смотрела. Что бы там «все» ни говорили, но пока Дамблдор этого не подтвердил, она ничего на веру принимать не собиралась. Дамблдор, однако, снова ей не ответил, выбирая для себя ещё одну карамельку.

— Говорят, — не сдавалась она, — что прошлой ночью Вольдеморт заявился в Годрикскую Лощину. Искал Поттеров. Говорят, что Лили и Джеймс Поттер… Что их… Что они… Погибли!