Гарри Поттер и Орден Феникса

Но Гарри думал не о Силках Дьявола. Он вспоминал, как в день дисциплинарного слушания ехал в лифте, а из атриума вошёл человек с землистым лицом.

— Я встречал Дода, — медленно выговорил он. — В министерстве. Вместе с твоим папой.

У Рона отвисла челюсть.

— Да, я помню, папа о нём говорил! Он был неописуемый — работал в департаменте тайн!

Ребята молча посмотрели друг на друга. Гермиона потянула к себе газету, сложила, долгим взглядом пронзила фотографии десяти беглецов, а затем выскочила из-за стола.

— Ты куда? — от неожиданности вздрогнув, спросил Рон.

— Отправить письмо, — ответила Гермиона, закидывая рюкзак на плечо. — Да... впрочем, я не знаю... но попытаться стоит... я одна сумею.

Рон и Гарри тоже встали и намного медленнее направились к выходу из Большого зала.

— Терпеть не могу, когда она так делает, — ворчал Рон. — Трудно, что ли, нормально объяснить? Жалко потратить лишние десять секунд?.. Привет, Огрид!

Огрид, по-прежнему весь в синяках и со свежей царапиной на переносице, стоял у двери и ждал, пока пройдёт толпа вранзорцев.

— Как делишки? — Огрид попытался улыбнуться (вышла гримаса) и похромал за вранзорцами.

— Что это с тобой? — спросил Гарри, шагая следом.

— Ничего, ничего, — с деланой беззаботностью отозвался Огрид и махнул рукой, отчего перепуганная профессор Вектор чуть не схлопотала сотрясение мозга. — Сами знаете, делов невпроворот — уроки вот надо готовить... у саламандр чешуйчатая гниль... а ещё... я на испытательном сроке, — невнятной скороговоркой закончил он.

— На испытательном сроке?! — очень громко переспросил Рон, и вокруг многие с любопытством обернулись. — Ой... прости... я хотел сказать... тебе дали испытательный срок? — шёпотом повторил Рон.

— Ага, — кивнул Огрид. — По правде, я другого-то и не ждал. Вы, может, не поняли, только инспекция прошла неважнецки... Ну да что уж теперь, — глубоко вздохнул он. — Пойду... Надо ещё разик натереть саламандр порошком чили, а то как бы они у меня хвосты не пооткидывали... Ну, Гарри... Рон... Пока.

Огрид добрёл до парадной двери и вышел наружу, где сегодня было очень сыро. Гарри смотрел ему вслед в горестном недоумении — сколько ещё ударов судьбы предстоит пережить?

За пару дней новость об испытательном сроке облетела всю школу и, к негодованию Гарри, никого особо не возмутила; некоторые, наоборот, ликовали — и Драко Малфой больше всех. Что же до загадочной кончины рядового сотрудника департамента тайн, то она, казалось, волновала лишь Гарри, Рона и Гермиону. В школьных коридорах обсуждали одно — побег из Азкабана, о котором наконец-то стало известно от немногочисленных подписчиков «Оракула». Ходили слухи, что беглецов видели в Хогсмеде, в Шумном Шалмане; что они, как и Сириус Блэк, намерены пробраться в «Хогварц».

Ребята из колдовских семей с детства привыкли бояться этих людей: их имена вызывали почти такой же трепет, как и имя Вольдеморта; об их преступлениях в дни его расцвета ходили легенды. Некоторые школьники были в родстве с жертвами Упивающихся Смертью и, сами того не желая, внезапно и как-то нехорошо прославились. Например, у Сьюзен Боунс дядя, тётя, а также двоюродные братья и сёстры погибли от рук одного из беглецов, и однажды на гербологии бедная Сьюзен печально сказала, что теперь хорошо понимает, каково это — быть Гарри.

— Не знаю, как у тебя хватает сил выносить этот ужас, — без обиняков заявила она и гневно шмякнула на поднос с саженцами крикапканции чересчур много навоза. Саженцы возмутились, задёргались и запищали.

Действительно, на Гарри опять покалывали пальцами; перешёптывалясь, едва завидев его в коридорах. В то же время у пересудов изменилась интонация, в них звучало скорее любопытство, чем враждебность, а пару раз Гарри подслушал обрывки разговоров, из которых понял, что не всех устраивают объяснения «Оракула» касательно побега из Азкабана. Движимые страхом и замешательством, сомневающиеся, похоже, готовы были рассмотреть единственную альтернативную версию — ту, о которой Гарри и Думбльдор твердили с прошлого года.

Но потряхивало не только учеников; учителя тоже частенько собирались в коридорах по двое или трое и что-то приглушённо, тревожно обсуждали, а едва завидев кого-нибудь из школьников, умолкали сию же секунду.

— Понятно, теперь в учительской нормально не поговоришь, — шепнула Гермиона, когда они с Гарри и Роном прошли мимо Макгонаголл, Флитвика и Спарж, тесной кучкой сбившихся у класса заклинаний. — Там Кхембридж.

— Как думаете, они выяснили что-нибудь новое? — спросил Рон, оглядываясь на учителей.

— Если и да, мы об этом ничего не узнаем, — недовольно бросил Гарри. — После декрета... на каком там номере мы остановились?

Ибо наутро после побега на досках объявлений появился новый декрет: