Гарри Поттер и Орден Феникса

Рон так резво вскочил на ноги, что его чернильница опрокинулась на коврик. Совсем не обратив на это внимания, он в ожидании уставился на Гарри.

— Ну? — выпалил он.

Гарри посмотрел на Рона, умирающего от любопытства, потом на слегка нахмурившуюся Гермиону и кивнул.

— ХА!

Рон радостно вскинул кулак в воздух и так сильно заржал, что несколько перепуганных второклассников за окном подпрыгнули. Гарри выдавил улыбку при виде Рона, катающегося по полу.

Гермиона бросила на Рона презрительный взгляд и продолжила писать письмо.

— Ну? — Рон прекратил кувыркаться и посмотрел на Гарри. — Как это было?

Гарри замялся.

— Мокро, — признался он.

Рон произвел звук, похожий на недовольное фырканье и радость одновременно.

— Потому что она плакала, — продолжал Гарри серьезно.

— А, — улыбка Рона слегка уменьшилась. — Ты что, так плохо целуешься?

— Ну…э-э… — Гарри никогда об этом не думал и теперь расстроился. — Наверное, да…

— Конечно, нет, — рассеянно сказала Гермиона, продолжая скрипеть пером.

— А ты откуда знаешь? — резко спросил Рон.

— Да потому что Чжоу и так все эти дни плачет, — ответила она задумчиво. — Во время еды, на переменах, вообще всегда.

— И ты подумал, что пара поцелуев её развеселит, — прыснул Рон.

— Рон! — укоряющее сказала Гермиона, макая перо в чернильницу. — Ты самый бесчувственный хам, которого я когда-либо встречала.

— При чем тут я? — обиделся Рон. — Ты знаешь кого-нибудь, кто бы плакал во время поцелуя?

— Да, — спросил встревоженный Гарри, — знаешь или нет?

Гермиона посмотрела на них обоих с выражением лица «нельзя же быть такими идиотами».

— Вы что, не понимаете, что чувствует Чжоу? — спросила она.

— Нет, — ответили Гарри и Рон вместе.

Гермиона вздохнула и отложила перо в сторону.

— Начнем с того, что она очень расстроена смертью Седрика. Во-вторых, как мне кажется, её мучит то, что она любила Седрика, а теперь ей нравится Гарри. Потом, её может расстраивать то, что, не успев забыть Седрика, она уже целуется с Гарри; она также переживает насчет того, что скажут люди, если она начнёт дружить с Гарри. Чжоу не может поговорить о своих чувствах с Гарри, потому что он — единственный, кто видел смерть Седрика и неловко напоминать ему об этом. Ах да, еще она может переживать из-за того, что ее выгонят из равенкловской команды по квиддичу, если она и дальше будет так плохо летать.

После её речи повисла тишина; затем Рон опомнился и сказал: — Не все же люди могут так разбираться в чувствах! Почему бы ей самой не объяснить —

— Потому что у тебя эмоциональный уровень, как у хомяка, и ты вряд ли её поймёшь, — гневно сказала Гермиона, вновь макая перо.

— Она первая начала, — сказал Гарри. — Я и не собирался — она сама ко мне подошла — и давай плакать — я не знал, что делать —

— Не вини себя, дружище, — успокоил его Рон.

— Ты мог бы её пожалеть, — сказала Гермиона с обеспокоенным видом. — Ты её разве не пожалел?

— Ну, — Гарри начал краснеть, — я…обнял её…похлопал по спине…

Гермиона посмотрела на него так, словно собиралась закатить глаза.

— Что ж, могло быть и хуже, — сказала она. — Когда ты с ней снова встретишься?

— А разве нужно… — растерялся Гарри. — Мы же встречаемся на занятиях А.Д. —

— Я не про это, — перебила его Гермиона.

Гарри не ответил. Со слов Гермионы он понял, что теперь на нем висят ужасающие обязанности. Он представил на минуту, что придется куда-нибудь ходить с Чжоу — например, в Хогсмид — и быть с ней наедине несколько часов подряд. Конечно, теперь ему придется попросить Чжоу куда-нибудь с ним сходить — после всего этого…от этих мыслей у него свело живот.

— По крайней мере, — донесся до него голос Гермионы, которая продолжила писать письмо, — у него есть куча причин, чтобы пригласить Чжоу.

— А если он не хочет её приглашать? — спросил Рон, который следил за Гарри с необычным для него проницательным выражением лица.

— Не дури, — медленно произнесла Гермиона. — Она нравится Гарри уже не первый год. Да, Гарри?

Гарри промолчал. Да, Чжоу давно ему нравилась, но когда он представлял себя с ней вдвоём, то в этих мечтах была веселая счастливая Чжоу, а не безудержно рыдающая у него на плече девушка.

— А для кого эта поэма? — Рон попытался заглянуть в письмо, которое теперь свисало до пола. Гермиона поспешно свернула свиток.

— Для Виктора.

— Для Крума?!

— Мы что, знаем других Викторов?

Рон промолчал, но вид у него был злющий. Следующие двенадцать минут они просидели в тишине: Рон дописывал Трансфигурацию, ворча от нетерпения и перечеркивая ошибки, пока Гермиона быстро закончила письмо и свернула его, а Гарри уставился в камин, мечтая, чтобы в нём возникла голова Сириуса и дала какой-нибудь совет на счет обращения с девушками. Но огонь угасал, пока последние красные угли не погасли, и Гарри увидел, что они в гостиной совсем одни.

— Спокойной ночи, — Гермиона широко зевнула и пошла в женскую спальню.

— Что она нашла в Круме? — гневно спросил Рон, поднимаясь по ступенькам.

— Ну, — Гарри задумался над вопросом, — он старше неё…и он также игрок интернациональной команды по квиддичу…