Гарри Поттер и Зеленые Топи

— Как дела? — тупо спросил он. — Ты здесь один?

— А ты что, ослеп? — приглушенно ответил Малфой. — Ожидал, что я здесь буду с целой бандой? Эти вон… там…, я вообще-то думал, ты, скорее, захочешь к ним присоединиться.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, ведь это они твои друзья, если я не ошибаюсь.

— Это не означает, что я не имею права с тобой поговорить, — с удивлением ответил Гарри.

— Неужели? — Дрейко неприятно улыбнулся и замолчал.

— Не могу понять, ты завидуешь, что ли? — осведомился Гарри.

— Чему? — резко спросил Малфой и с силой поставил девятую кружку на стол.

— Тому, что ты сам не можешь к ним присоединиться.

— Что ты сказал?

— Оставь, Дрейко, хватит, — утомленно попросил Гарри. — Довольно, я сейчас в таком настроении, что запросто скажу тебе всю правду в лицо, все, что думаю, если нарвешься.

— Рискни! — со злобой ответил Малфой, отводя взгляд.

— Я думаю, что ты с самого начала мне завидовал. Всегда. Все, что касалось меня, непременно должно было касаться и тебя. Только ты никогда не утруждал себя размышлениями о том, хотел ли я всего этого или нет. Когда тебе что-то не удавалось, ты злился на меня… я бы описал это примерно так: ты не искал себя в этой жизни и ни к чему не стремился. А вот когда халява кончилась… И вот теперь ты думаешь лишь о своем одиночестве, что я в какой-то степени могу понять. Но, с другой стороны… Я бы, наверное, все-таки попытался что-нибудь сделать, как-то бороться, если бы долго находился в подобном состоянии. Но свою голову не дашь, так что решай сам, как ты хочешь жить.

Не получив ответа, Гарри встал и вышел из трактира. Ему нужен был свежий воздух. Он отстранил Джинни, которая подбежала к нему с вопросами, и толкнул дверь на улицу. Однако свежестью там и не пахло: воздух был таким же спертым, как и в харчевне. На улице не было ни души. Туман лежал так плотно, что даже Хогвартс разглядеть не удавалось. Гарри попытался успокоиться. Затем он, как обычно, почувствовал угрызения совести. Он знал, что он сказал чистую правду, не для того, чтобы просто ранить, но и чтобы доказать человеку что-то, но чего он этим достиг? Теперь это уже невозможно было проверить, особенно после того как он сам сбежал. Он выругался. Он явно запутался в жизни. Одно было ясно: ему следовало быть внимательным, во всех случаях и, хотя это и было трудно, прилагать к этому все усилия. Внутри у него возникло неясное предчувствие, и он в страхе обернулся. Никого. Но опасность, казалось, притаилась во всех деревенских улочках, деревья настороженно перешептывались, и улица медленно погружалась в полумрак. С неба на землю упали первые капли дождя.

Гарри бродил взад–вперед по улице и ждал Рона и Гермиону, которые уже давным–давно должны были появиться. Он запрещал себе думать о возможном несчастье. В конце концов, когда они вылетали, ни о каком дожде и помыслить нельзя было, а раз уж он пошел, что Гермионе наверняка не понравилось еще больше, чем летать, Рон просто обязан был спуститься и переждать где-нибудь непогоду. А может, они искали его? Он вновь почувствовал себя виноватым. И как он только мог судить о том, насколько Невилл и Луна взрослые? Да такого ребенка, как он сам, он в жизни не видел! Кроме одного, пожалуй… Гарри улыбнулся при этой мысли и решил для себя, что никакая сила не заставит его сказать этому «ребенку» об этом напрямую.

Внезапно он понял, что он был не один и напряженно вгляделся в завесу дождя. В холодных водяных струях образовалась огромная фигура. Гарри по наитию вынул волшебную палочку, но фигура не шевелилась. На ней был длинный плащ без капюшона, что было не характерно для местных, такое чудо в Хогсмиде можно было встретить разве что на карнавале, и этот простой факт еще больше насторожил Гарри. Неожиданно незнакомец совершил немыслимо гигантский прыжок и приземлился прямо рядом с ним, преодолев, по меньшей мере, двадцать метров. Гарри услышал чей-то зов, но видел перед собой только высокого и крепкого на вид человека, с бритой головой и черными очками. Кроме того, на нем было что-то вроде бронежилета, который подозрительно светился. Не долго думая, Гарри запустил в него Оглушающим Заклятием. В этом деле он был уже очень хорошо подкован, но заклинание не причинило незнакомцу никакого вреда, он молча вытянул вперед руку в кожаной перчатке, и Гарри почувствовал только, как что-то острое воткнулось ему в горло. Дальше все поплыло перед глазами.

Снова один

«Все хорошее — редко»

(Цицерон)