Где-то во Франции

Если в окнах магазинов и были выставлены какие-то товары на продажу, то Лилли вряд ли сочла бы легким поход за покупками, поскольку к стеклу изнутри были приклеены бумажные ленты, что должно было защищать стекла в случае воздушной атаки. Эти ленты удивительным образом притягивали к себе взгляд, впечатление создавалось такое, будто к стеклу прилеплены изящные москитные сетки. Заклеены были даже огромные окна магазина «Галери Лафайет», и Лилли подумала, используется ли такая мера предосторожности для защиты витражей в громадном стеклянном куполе, венчавшем здание.

На большинстве зданий, мимо которых она проходила, висели аккуратные объявления. Abris à 60 personnes[16], гласил первый плакат, к которому она подошла. Потребность в таких плакатах поначалу показалась ей странной, но потом она вспомнила цеппелин и воздушные налеты, которым Германия постоянно подвергала Париж и Лондон. Эти объявления сообщали о количестве человек, которые могут разместиться в подвале в случае бомбардировки.

Она побаивалась, что ее пообтрепавшаяся форма может вызвать неприязнь прохожих, но ее вид, казалось, никого не волновал. Напротив, большинство людей улыбались ей, некоторые вежливо кивали, а несколько человек даже остановились, чтобы пожать ей руку и поблагодарить за помощь Франции и ее народу.

Она прошла мимо Оперного театра, фасад которого был закрыт деревянными щитами и мешками с песком, и свернула на рю де-ла-Пэ. Чуть дальше она видела огромную колонну в центре Вандомской площади со статуей Наполеона, все еще грозно смотрящего с вершины.

Саквояж уже начал оттягивать ей руку, на висках стал проступать пот, тело взмокло. Она перебросила саквояж в левую руку и ускорила шаг. Давай уже, закончи поскорей свое дело, сказала она себе. И тогда тебе останется только пережить остаток этого дня.

Она подошла к дверям отеля «Ритц», остро ощущая свой убогий вид, но швейцар повел себя так, словно он ничего необычного не заметил.

Лилли быстро прошла к стойке портье, держа спину как можно прямее, так прямо, что даже ее мать одобрила бы.

– Bonjour, monsieur. Je m’appelle Elizabeth Neville-Ashford. Mon frère…

– Конечно, леди Элизабет. Добро пожаловать в отель «Ритц». Виконт Эшфорд еще не прибыл, но капитан Фрейзер уже здесь.

– Я подумала, не могли бы…

– Сейчас я позову одного из наших коридорных. Он проведет вас в номер лорда Эшфорда.

– Огромное спасибо. Могу я оставить у вас мой саквояж? Я поселюсь в другом месте.

Если ее вопрос и удивил портье, он ничем не выдал этого.

– Я с удовольствием присмотрю за вашим багажом, леди Элизабет. Если меня не будет, когда вы вернетесь, обратитесь к кому-нибудь из персонала, и они принесут вам вашу сумку.

Портье щелкнул пальцами, подзывая одного из коридорных, который провел ее по холлу к лифтам. На пятый этаж они поднялись в молчании, за что Лилли была благодарна, потому что не знала, как бы справилась с пустым разговором. Когда двери лифта открылись, ее охватил такой всепоглощающий страх, что она была готова прижаться к стене кабины и отказаться выходить. Она все еще могла отступить, и Робби никогда бы не узнал о ее приезде.

Но ее тело словно действовало независимо от всех рациональных мыслей; она обнаружила, что идет по коридору, ярд за ярдом, пока наконец не оказалась перед дверями номера, забронированного Эдвардом.

Покопавшись в ридикюле, который предусмотрительно вытащила из саквояжа, она нашла несколько монеток на чай и дождалась, когда коридорный исчезнет из вида. После чего постучала в дверь.

– 41 –

Он никак не ждал, что кто-то постучит к нему. Он ничего не заказывал, потому что до нелепости роскошный номер, забронированный Эдвардом, был снабжен достаточным количеством полотенец, подушек, туалетных принадлежностей, книг и журналов, вина и прочих напитков, которых хватило бы на месяц, что уж говорить о трех днях. Возможно, это было ошибкой.

Стук повторился. И это был не осторожный стук прислуги. Он отложил газету – номер вчерашней «Таймс» – и направился к двери, готовый отправить незваного гостя куда подальше.

Чего он никак не ожидал – так увидеть за дверью Лилли, явно намеревавшуюся постучать в третий раз.

– Привет, Робби.

Он стоял, уставившись на нее, наконец пришел в себя и вспомнил о правилах приличия.

– Привет, Лилли. Это…

– Сюрприз.

– Да.

Удивление сменилось радостью, а потом радость с такой же быстротой сменилась на ярость.

– Что вы здесь делаете?

– Простите за мою бесцеремонность. Много времени это не займет. Можно мне войти на минуту?

– Почему вы здесь?

– Эдвард. Он пропал без вести.

Это была правда. Он по несчастному выражению ее лица понял, что это правда.

– Господи боже, Лилли, входите. Забудьте, что я наговорил. Входите и расскажите мне, что случилось.

Он провел ее к дивану в гостиной и вернулся в кресло, в котором только что сидел за газетой.

– Что случилось?

– Я не уверена. Я сама узнала только сегодня утром. Вот тут письмо от мистера Максвелла, – она вытащила письмо из ридикюля и протянула ему. Ее руки дрожали.