Гендер и язык

Вскоре выяснилось, что было бы неразумно ограничиваться анализом тех ситуаций несогласия, в которых дело доходит до прямой, непосредственно следующей за выступлением критики, поскольку именно «косвенность» критики, завуалированность истинных намерений критикующего представляется главной особенностью выражения несогласия в академической среде. Так, слово «нет» («nein») в начале критического высказывания встречается крайне редко[72]

. Напротив, употребление слова «да» («ja») представляет собой типичное начало критического выступления. Так же редко встречаются в начале речевых отрезков реплики: «Das ist falsch» / «Это неверно», «Ich stimme Ihnen tiberhaupt nicht zu» / «Я совершенно с Вами не согласен / не согласна». Значительно чаще высказывание имеет довольно длинный пролог и лишь затем выражается критическое замечание. Причем до последнего момента критический настрой говорящего остается замаскированным и выражается в форме оказания помощи, переспроса, уточняющего вопроса. Интенсивность такого речевого поведения коррелирует со степенью официальности ситуации.

Феномен «несогласие» позволяет настаивать на понятии «широкого контекста»[73]

. Чтобы правильно классифицировать случаи несогласия, необходимо при анализе рассматривать не только широкий контекст высказывания, но и в идеале всю коммуникативную ситуацию, включая ее паралингвистические и экстра-лингвистические особенности: кинесику, проксемику, статус / престиж участников коммуникации, их взаимоотношения, гендер / пол, окружение и т. д. Часто это почти невозможно (так как, например, человек, анализирующий записанные другими разговоры, ничего или мало знает о личностных особенностях участников общения), тем не менее нельзя отказываться от привлечения такого рода контекстов, чтобы не ограничивать потенциал интерпретации.

Эмпирические данные подтверждают также несостоятельность понятия «предпочтение», долгое время считавшегося убедительным в лингвистике [Pomerantz 1984][74]

. Померанц утверждала, опираясь на полученные прежде всего из анализа частных бесед данные, что согласие является предпочтительной величиной для создания гармонии (т. е. социально ожидаемым и поддерживаемым; «немаркированным» поведением) в дискуссиях. Очевидно, что существуют случаи, где эта структура не является доминирующей. На примере институционального контекста «суд» выявлено[75]

, что здесь после обвинения предпочтителен протест со стороны обвиняемого; все другие действия будут истолкованы в невыгодном для него свете. Также при самокритике: ее одобрение собеседником ни в коем случае не является ожидаемой реакцией[76]. Существуют, наконец, определенные риторические и институционально закрепленные коммуникативные жанры, в которых несогласие с самого начала является однозначно предпочтительным поведением. Предпочтительность высказываний, таким образом, зависит от общественного института, жанра, а также культуры. Анализ выбора структуры помогает выявить, какую именно контекстуализацию предпринимают участники коммуникации. Так, при переходе от одной коммуникативной модели (например, официальное совещание) к другой (например, светский разговор) допускаются речевые действия, которые до этого момента считались нежелательными (например, указание на личные качества собеседника). Шутки и смех часто наблюдаются при подобной смене коммуникативных жанров, а также, по нашим данным, в конце официальной части встреч и как реакция на неожиданные коммуникативные ситуации и нарушение «фрейма».

2.4. Типичные для ситуаций несогласия тактики маскировки