Генерал Багратион. Жизнь и война

Пусть диспозиция Вейротера была ошибочной, глупой, но даже исполняя ее, можно было избежать множества ошибок, сделанных как накануне битвы, так и в ходе ее, причем не только по вине австрийских генералов или русских придворных. Ведь они же не мешали Кутузову организовать эффективную разведку или лично провести рекогносцировку поля будущего сражения, как это сделал Наполеон. Вряд ли австрийские генералы могли возразить русскому главнокомандующему, если бы он настаивал на более разумном формировании колонн и четком плане их передвижения в начале операции, — тогда бы утром, выходя из лагеря, войска не начали сталкиваться друг с другом. Выше уже шла речь о других элементарных ошибках — об отсутствии конных разъездов или цепи стрелков перед колоннами, которые двигались к позициям неприятеля, о несогласованности в действиях самих наступающих колонн, об отсутствии координации их движения. Демонстративно устранившись от руководства всеми войсками и присоединившись к одной из наступающих колонн, Кутузов даже на этом участке действовал неудачно. В своей реляции 1 марта 1806 года императору Александру он призывает в свидетели царя: «Ваше императорское величество были сами свидетелем, что 4-я колонна (была) наиболее причиною поверхности, которую неприятель имел в тот день», и далее приводит эпизод с бегством авангардных батальонов Новгородского полка. Он пишет, что, кроме 4-й, «3-я колонна наиболее виновна, начальник ее (Пржибышевский. — Е. А.) вошел с людьми в деревню Кобельниц, не приняв никаких осторожностей, что и подало средство неприятелю обойтить оную колонну и взять большую часть людей в плен»123. Но ведь никаких «осторожностей» не предприняла ни одна из колонн и даже та, с которой двигался сам главнокомандующий! То, что обе эти колонны — 3-я и 4-я — были разгромлены, — вина не только Пржибышевского и Колловрата, но и Кутузова.

Удалившись в одну из колонн, Кутузов утратил управление войсками и на суде по поводу поражения колонны Пржибышевского дал совершенно «глухие» показания: «О времени, когда 3-я колонна была разбита по причине, что почти все бывшие в оной генералы достались в плен, и не имея обстоятельного об ней донесения, я неизвестен»124. Правда, в какой-то момент Кутузов снова пытался выполнять обязанности главнокомандующего — так, он отдал запоздалый приказ об отступлении 1-й и 2-й колоннам. Потом, как уже сказано, Кутузов пытался как-то организовать сопротивление полков 4-й колонны и бригады Каменского, вернуть утраченные ключевые Праценские высоты, но было уже поздно. И тогда, начиная с полудня, он блистательно отсутствовал на поле битвы, отступив с него вместе с бригадой Каменского. Опять же неясно, где он проводил время до ночи. Если ему было трудно пробиться к Багратиону или великому князю Константину, то почему он не устремился к отступавшим в другом направлении колоннам Дохтурова и Лонжерона

Изначально не заявив об отставке и приняв на себя весьма странную роль главнокомандующего, который вовсе не командующий или лишь немного командующий, Кутузов сам себе связал руки. Позже он писал, что «место, в коем находился я в тот день, не позволяло мне видеть лично происходившее в прочих местах»125 Но это был его собственный выбор. В обязанности главнокомандующего входила и организация отступления с поля битвы, что сделано не было, и Александр, прождав Кутузова всю ночь, сам приказал армии отходить в Венгрию.