Генерал суворовской школы

Купринская автобиографическая повесть «Купол Святого Исаакия Далматского» широко известна российскому читателю. Автор на обширном документальном материале и больше на своих личных впечатлениях рассказал в ней о причинах успехов и неудач октябрьского наступления белой добровольческой армии. Куприн писал:

«Я пламенный бард Северо-Западной армии. Я никогда не устану удивляться ее героизму и воспевать его».

Писатель, сам бывший пехотный офицер Российской Императорской армии, так описывает поход армии «северцев» на красный Петроград:

«Страшная стремительность, с которой С.-З. армия ринулась на Петербург, действительно вряд ли имела примеры в мировой истории, исключая разве легендарные суворовские марши.

В офицерском составе уживались лишь люди чрезмерно высоких боевых качеств. В этой армии нельзя было услышать про

офицера таких определений, как храбрый, смелый, отважный, геройский и т.д. Было два определения: «Хороший офицер» или изредка: «Да, если в руках». Там генералы Родзянко и Пален, оба высоченные гиганты, в светлых шинелях офицерского сукна, с оружием, которое в их руках казалось игрушечным, ходили в атаку впереди цепей, посылая большевикам оглушительные угрозы.

Пермикин ездил впереди танка, показывая ему путь под огнем из бронепоездов, под перекрестной стрельбой, сидя на светлой, серой лошади.

Добровольцы — 20 тысяч в «сверхчеловеческой» обстановке непрестанных на все стороны боев, дневных и предпочтительно ночных, с необеспеченным флангом, с единственной задачей быстроты и дерзости, со стремительным движением вперед, во время которого люди не успевали есть и выспаться. Армия не разлагалась, не бежала, не грабила, не дезертировала. Сами большевики писали в газетах, что она дерется отчаянно.

Мне лишний раз хочется подтвердить о полном доброты, нелицеприятном, справедливом отношении Северо-Западной армии ко всем мирным гражданам, без различия племен и вероисповеданий. Доблестные офицеры и солдаты похода легендарны.

Расстреливали только коммунистов»

15 октября Советская власть объявила Петроград на военном положении. Совет Народных Комиссаров из Москвы делал все, чтобы удержать его. Спасать красный Питер прибыл народный комиссар по военным и морским делам Троцкий. Ознакомившись с делами на месте, он приказ опубликовать написанную им в пути статью-агитку:

«Петроград обороняется и внутри.

Задача не в том, чтобы отстоять Петроград, но в том, чтобы раз навсегда покончить с Северо-Западной армией.

С этой точки зрения для нас чисто в военном отношении наиболее выгодным было бы дать юденичской банде прорваться в самые стены города, ибо Петроград нетрудно превратить в великую западню для белогвардейских войск.

Петроград — не Ямбург и не Луга. Северная столица рабочей революции занимает площадь в 91 кв. версту. В Петрограде почти два десятка тысяч коммунистов, значительный гарнизон, огромные, почти неисчерпаемые средства инженерной и артиллерийской обороны.

Прорвавшись в этот гигантский город, белогвардейцы попадут в каменный лабиринт, где каждый дом будет для них либо загадкой, либо грозой, либо смертельной опасностью. Откуда им ждать удара? Из окна? С чердака? Из подвала? Из-за угла? Отовсюду. В нашем распоряжении пулеметы, винтовки, наганы, ручные гранаты. Мы можем оплести одни улицы колючей проволокой, оставить открытыми другие и превратить их в капканы. До этого нужно только, чтобы несколько тысяч человек твердо решили не сдавать Петрограда.

Каковы силы врага? Предположим, что 5 тысяч, допустим даже, что 10. На улицах они не смогут маневрировать ни компактными массами, ни развернутыми цепями. Им придется разбиться небольшими группами и отрядами, которые затеряются в улицах и переулках Петрограда без правильной связи друг с другом, окруженные опасностью за каждым углом.

Весь аппарат внутренней городской связи оставался бы целиком в наших руках. Занимая центральное положение, мы действовали бы по радиусам от центра к периферии, направляя каждый раз удар по наиболее важному для нас направлению. Возможность непрерывных перебросок и обилие транспортных средств удесятеряли бы наши силы. Каждый боец чувствовал бы за своей спиной хорошо организованную базу и обильные подвижные резервы.

Если бы белогвардейцам удалось даже подвести на достаточно близкое расстояние артиллерию до подхода наших подкреплений, и в этом случае они не достигли бы ничего. Артиллерийский обстрел Петрограда мог бы причинить ущерб отдельным случайным зданиям, уничтожить некоторое количество жителей, женщин, детей. Но несколько тысяч красных бойцов, расположившихся за проволочными заграждениями, баррикадами, в подвалах или на чердаках, подвергались бы в высшей степени ничтожному риску в отношении к общему числу жителей и выпущенных снарядов.

Наоборот, каждый белогвардеец, вступивший в город, подвергался бы личной, прямой и непосредственной опасности, ибо защитники Петрограда направляли бы по нападающему удары из-за баррикад, из окон, из-за углов.

Труднее всего придется при этом белогвардейским всадникам, так как лошадь скоро станет для каждого из них тяжкой обузой.