Генерал суворовской школы

Маневский перекрестил нас. Широким наметом, обогнув кряж, бросились в направлении 1-й сотни. Подскочив к подошве второго гребня, мы увидели вправо 1-ю сотню в цепи по самому гребню, ведущую перестрелку. Алферов позади цепи прогуливался во весь рост. За спиною у него белый башлык.

— К пешему строю. Слезай! — кричу-командую почти на карьере, и казаки, мигом скатившись с седел, выхватили из-за плеч винтовки и побежали ко мне.

— В цепь!.. Вперед! — командую, и казаки по булыжникам и каменьям, спотыкаясь и скользя по сухому каменисто-глинистому крутому подъему горы, карабкаются вперед и вперед, держа относительное равнение боевого строя. Ни у кого из нас не ощущалось чувства страха, а была одна цель — как можно скорее добраться до гребня и как можно скорее вступить в бой. Но как только казачьи папахи показались на гребне, рой пуль пронесся над ними, и мелкие камушки рикошетом осыпали нас.

— Ложитесь, ложитесь ваше благородие! — крикнули ближайшие казаки, но вправо от нас подъесаул Алферов ходит позади своих казаков во весь рост — как же мне ложиться, прятаться от пуль? И отскочив чуть назад, я стал, как и Алферов, прогуливаться, следя за огнем казаков, которые открыли его немедленно же с казачьим запалом.

Турецкий гребень был чуть ниже нашего. За ним — первое турецкое село, над которым развевался их флаг на высоком древке.

Перестрелка затянулась. Было уже за полдень. Солнце слепило казаков, так как смотрело им в глаза. Результата боя не было видно. Но вот мы услышали какие-то крики слева, южнее нас, и тут же увидели казачьи папахи на каменистом турецком завале, командовавшем над всей местностью. То храбрый подъесаул Домарацкий по личному почину со взводом казаков выбил оттуда турок.

Он закричал с высоты командиру сотни подъесаулу Алферову:

— Ка-зак Су-хи-нин уби-ит, приш-ли-те но-сил-ки.

С занятием Домарацким «ключа позиции» турки зашевелились. Из села, что перед нами, группами они стали отходить на запад. Мы поняли, что исход боя предрешен. Огонь турок уменьшился. Быстрыми перебежками казаки перемахнули ложбину и заняли их позиции. Кучи гильз валялись везде. На участке 1-й сотни убегали турки и курды в белых штанах. На самом правом фланге, у поста Гюрджи-Булах, 4-я сотня есаула Калугина наконец рломила сопротивление турок. Они побежали. И с нашего высокого участка видно, как один из взводов сотни под командой сотника Дьячевского ровно на закате ясного осеннего дня лавой, стремительным аллюром неизъезженных казачьих коней атаковал уходящих турок. Они бегут, но мы видим, как заметно уменьшается расстояние, и вот турки остановились, побросали винтовки и подняли руки вверх. Их быстро окружили казаки.

Вся наша цепь первой и третьей сотен вскочила и побежала к селу, над которым еще развевался турецкий красный флаг с белым полумесяцем и звездою. Флаг сорван. Он высился над таможней. У входа стоит перепуганный старик-таможник. Казаки его не тронули, и лишь гурт белых гусей стал их добычей. Мы не ели и не пили со вчерашнего дня.

Я смотрю на казаков. Все веселы. В поту, в пыли. Папахи круто сдвинуты на затылки. Полы черкесок отвернуты за пояса. Все держат винтовки в правой руке горизонтально, готовые ежесекундно вскинуть их, если того потребует случай. И ничего в них не было от регулярной армии.

После боя, после первого боя в их жизни, они излучали какое-то молодечество, безграничную удаль, братскую дружественность и, словно после «кулачек» в своей станице, полную удовлетворенность боем, воспринятым как привычная забава».

Тот бой в летописи кубанского 1-го Кавказского полка примечателен тем, что в его рядах появился первый фронтовой Георгиевский кавалер. Начальник армейского штаба генерал-лейтенант Юденич утвердил представление на героя боя за Гюрджи-Булах казака Подымова — серебряный Георгиевский крест

4-й степени.

После победного боя под Гюрджи-Булахом в 1-м Кавказском казачьем полку Кубанского войска несколько переделали знаменитую и любимую песню «Ермоловскую». Теперь она звучало несколько иначе, но по-прежнему браво и заразительно:

И Алферов будет с нами,

Нам с ним весело идти!

Без патронов, мы на шашки,

Каждый против десяти.

Наша грудь всегда готова Встретить вражескую рать!

Полк Кавказский наш удалый Не умеем отступать»

Подобные схватки на линии государственной границы велись весь день 15 ноября. Только на следующее утро границу перешли главные силы 1-го Кавказского корпуса: заслоны турецкой пограничной стражи были сбиты почти повсеместно, как правило, они не стремились втягиваться в бой, поспешно оставляя свои посты на границе.

Корпусной командир генерал Георгий Эдуардович Берхман действовал решительно. 39-я пехотная дивизия с ходу завладела Зевинской позицией и двинулась в Пассинскую долину. Вскоре войска 1-го Кавказского корпуса заняли важную в тактическом отношении Кепри-Кейскую позицию, но сразу за ней столкнулись со значительными неприятельскими силами.