Генерал суворовской школы

Юденич требовал содержать в рабочем состоянии железнодорожные пути от Карса до станции Сарыкамыш и подъездные пути к ним. От Карса до Мерденека и Ольты с лета 1915 года эксплуатировалась фронтовая узкоколейка на конной тяге — так называемая конка. Велись работы по строительству параллельно шоссе от Сарыкамыша до Караургана узкоколейки паровой тяги.

Поскольку зима в горах Турецкой Армении изобиловала сильными снегопадами, в войсках на это время были сформированы специальные снегоочистительные команды. Они боролись со снежными заносами на важнейших участках армейских коммуникаций. Одновременно эти команды несли охрану дорог.

Войсковые обозы заметно пополнились вьючными животными — лошадьми и верблюдами, кое-где стали использовать и ослов. Верблюжьи караваны стали привычными. Немалая часть такой тягловой силы закупалась в северных иранских провинциях.

Командующий армией приказал оборудовать для своего штаба передовой командный пункт в Караургане, находившемся всего в 20 километрах от линии фронта. Сооружение новых линий связи держалось в тайне и производилось под видом исправления старых. Телеграфные линии получили надежное охранение из конных казачьих и пограничной стражи дозоров. Службу радиосвязи объединили в отдельную радиогруппу, подчиненную армейскому штабу.

Генерал Юденич затеял целую переписку с могилевской Ставкой, но все же добился заметного увеличения числа радиостанций, столь необходимых в условиях горного театра военных действий. Подготовка радистов велась при штабе армии.

Требования к войсковой маскировке давались жесткие. Чтобы вражеские наблюдатели не могли обнаружить маршевое пополнение, перевалы через горные хребты в прифронтовой зоне преодолевались только ночью с соблюдением полной светомаскировки. Запрещалось даже курение на ходу. Днем с передовых позиций каждой дивизии в тыл демонстративно отводилось по батальону, которые под покровом ночи скрытно возвращались обратно.

Подготовка к Эрзерумской наступательной операции показала высокую штабную культуру помощников Н.Н. Юденича. Подготовка наступления оказалась достойной академических учебников по военному искусству. Особое внимание привлекала оперативная маскировка предстоящего наступления.

Был распущен слух о намечавшихся якобы ранней весной наступлениях Ван-Азербайджанского отряда и баратовского экспедиционного корпуса совместно с англичанами в Месопотамии. Чтобы слух отмечен был правдоподобностью, Юденич приказал произвести в иранском Азербайджане закупку большого количества верблюдов для обозов. Одновременно закупались гурты скота для питания войск, заготавливались пшеница и фураж. Поскольку «кормовых» денег в казне генерал-лейтенанта

Н.Н. Баратова имелось только на самое необходимое, было разрешено выменивать у местного населения скот, пшеницу и фураж на сахар.

Оперативники армейского штаба дезинформировали турок всевозможными способами, устраивая целые игры. Так, за несколько дней до начала наступления армейским штабом была отправлена командиру 4-й Кавказской стрелковой дивизии срочная нешифрованная телеграмма. В ней содержались сведения из числа «секретных»: сосредоточиться на станции Сарыкамыш для дальнейшей отправки по железной дороге в Иран. Все было сделано для того, чтобы содержание нешифрованной телеграммы особой важности стало известно многим по пути ее «движения».

Затем один из полков дивизии — 13-й стрелковый был «шумно» переброшен в пограничную Джульфу, где, выгрузившись из железнодорожных вагонов, совершил неспешный, демонстрационный суточный переход. После этого полк быстро возвратился назад, на фронт.

Перед началом операции командующий армией собрал в своем штабе военный совет. Он проходил 20 декабря в Карской крепости. Круг участников совета был предельно узок: командиры корпусов и 4-й Кавказской стрелковой дивизии — генералы Калитин, де Витт, Пржевальский и Воробьев, начальники их штабов. Предупредив о необходимости соблюдения строжайшей тайны, Николай Николаевич изложил план предстоящей наступательной операции.

Никаких письменных документов на руки участникам совещания не выдавалось даже в опечатанном виде. Уже одно это свидетельствовало о полной секретности всего услышанного на совещании в Карсе.

Но это было еще не все для сохранения в тайне дня начала операции. За пять дней до ее начала участок прорыва был полностью изолирован от армейского тыла. На всех дорогах и тропах были выставлены сторожевые заставы и конные разъезды, им была поставлена категорическая задача: всех впускать и никого, ни под каким предлогом, не выпускать из охраняемой зоны. Таким образом треугольник Ольты — Карс — Кагызман оказался полностью изолированным не только для посторонних лиц, но и для своих военных.

Армейская почтовая служба продолжала принимать почтовую и телеграфную корреспонденцию также в одностороннем режиме. Письма и телеграммы не отправлялись в Тифлис в течение всех этих дней.

Любопытную картину представляла из себя и железнодорожная станция Карс. Поезда из Тифлиса приходили в прифронтовой город переполненными, а обратно уходили пустыми.