Гении сыска

91 Липранди И.П. Записки. Мнение, представленное д.с.с. И.П. Липранди по требованию высочайше учреждённой комиссии над злоумышленниками. 17 августа 1849 г. // Русская старина. Ежемесячное историческое издание. Том VI. СПб, 1872. С. 77.

Дело закончилось вынесением неожиданно суровых приговоров: Петрашевский и ещё двадцать членов его кружка (в том числе, Достоевский) были приговорены к смертной казни. И приговоры, и мрачная инсценировка приведения их в исполнение (на осуждённых надели балахоны, привязали к столбам и лишь после этого прочли указ императора о помиловании) – всё это на долгие годы определило негативное отношение русского общества к Липранди.

Справедливо ли финал дела "петрашевцев" общественное мнение связывало с именем И.П. Липранди, сказать трудно. С одной стороны, он, как будто, был сторонником "мягкого" отношения к преступникам. С другой – жуткий маскарад исполнения приговора у меня лично немедленно вызвал в памяти семейную историю "испанских грандов" Липранди и маскарады ауто-да-фе, в которых принуждены были участвовать предки и родственники нашего героя.

Но это, впрочем, совсем другая история, далёкая от темы книги. Я же хочу ещё раз обратить внимание читателей на удивительный факт: оказывается, "первый сыщик Европы", до известной степени, способствовал становлению русской разведки и контрразведки, а также тайного политического сыска Российской империи.

Акцент Эркюля Пуаро

Помимо долгой и разнообразной жизни, которую природа и судьба подарили первому сыщику Европы, история и литература подарили ему много больше – подлинное бессмертие.

Начнём с творчества великих французских писателей – современников и знакомых Видока. Я уже говорил о каторжнике Вотрене – под этим именем Видок появляется в романах Оноре де Бальзака "Отец Горио", "Утраченные иллюзии", "Блеск и нищета куртизанок", входящих в цикл "Человеческая комедия". Вотрен не только внешне списан с Видока, но и во многом повторяет его судьбу. Это беглый каторжник, меняющий обличье от книги к книге, а в романе "Блеск и нищета куртизанок" переходящий на сторону правосудия и начиная бескомпромиссную

борьбу с преступниками и продажными полицейскими. Хотя сам Видок был недоволен этим своим портретом, нельзя не признать, что Бальзак наделил своего героя многими привлекательными чертами. Вотрен в романах Бальзака столь же сложен, как и реальный его прототип. Так же, как Видок, он в молодости попадает на каторгу по ложному обвинению в подлоге. Интересно, что одному из основных приёмов реального Видока – частым переодеваниям, – Бальзак придал философский смысл: постоянно, от книги к книге меняя обличье и имена, его Вотрен как бы меняет социальный статус, превращаясь в другого человека. Под пером Бальзака перемены Вотреном внешности и имён символизируют неизменность истинной внутренней сущности всех тех, кто принадлежит к самым разным классам и слоям общества.

Вообще, личность Видока вызывала достаточно сложные философские ассоциации не только у Бальзака. Другой знакомый нашего героя, Виктор Гюго обессмертил его сразу в двух образах в книге "Отверженные". Здесь черты Видока и его судьбу писатель распределил между двумя героями антагонистами – каторжником Жаном Вальжаном и полицейским Жавером. Противостояние Видокакаторжника (Вальжана) и Видока-полицейского (Жавера) в романе превращается в притчу о борьбе доброго и злого начал в душе одного человека, две половины жизни реального Эжена Франсуа Видока становятся философским символом. При этом Жавер в "Отверженных" не просто полицейский, но тоже выходец с каторги, такой же изгой, как и Вальжан. Примечательно, что для романтика, каким был Виктор Гюго, Видок-каторжник кажется предпочтительнее Видока-полицейского: Жан Вальжан в "Отверженных" гораздо привлекательнее сыщика Жавера.

Но, конечно, наибольшее влияние оказала личность и биография Видока на детективную литературу. В 1841 году появился первый детектив в мировой литературе – рассказ Э.А. По "Убийство на улице Морг". Действие этого рассказа происходит во Франции. И, конечно, это неслучайно – как неслучайна и фигура сыщика, месье Дюпена (в современной критике принято называть Дюпена Шарль Огюст, хотя в рассказах Эдгара По имя сыщика обозначено лишь инициалами).