Генрих V

«И тот король, чьи непомерные расходы,

Превосходящие плоды трудов его земли,

Быть должен свергнут».

Thomas Hoccleve «The regement of princes»

Король со своей свитой высадился в Дувре 1 февраля 1421 года. Чтобы приветствовать их, на берегу собралась огромная толпа. Бароны пяти портов по мелководью доставили короля и королеву на землю на своих плечах. Подданные Генриха приняли его, по словам Монстреле, так, как если бы он был «одним из ангелов Господних». С женой, под одобрительные возгласы толпы, он тотчас отправился в Кентербери, чтобы поклониться гробнице Святого Фомы и встретиться с архиепископом Чайчелом. После чего он выехал в Лондон, чтобы организовать прием Екатерины, она следовала позади него на носилках. В Элтеме 21 февраля они встретились, а оттуда в тот же день въехали в Лондон. [298]

В Блекхите королевскую чету ожидали, чтобы сопровождать далее, облаченные в лучшие одежды мэр, Уил Кембридж, олдермены, шерифы, официальные лица из гильдий Сити, а также целая армия лондонцев. На этот раз устроенные для них пышные зрелища и разыгрываемые спектакли были столь же великолепными, как и те, которыми приветствовали короля после победы у Азенкура. Как и в 1415 году, Генрих, отправляясь в собор Святого Павла, снова был одет во все пурпурное, цвет Страстей Христовых, чем еще раз продемонстрировал крепость своей веры.

Два дня спустя Екатерина, облаченная в белые одежды, была коронована и помазана на царствие в Вестминстерском аббатстве архиепископом Кентерберийским. После чего она в короне возглавила коронационный пир, даваемый в Вестминстер-Холле, а Генрих, как полагалось в соответствии с традицией, отсутствовал. Поскольку был пост, пиршественное меню состояло исключительно из рыбных блюд и сладких пудингов. Разнообразие первых поражало, подавались осетры, лососи, камбалы, морские угри и морские свиньи. Королевские повара превзошли самих себя, создавая самые утонченные кушанья в виде живописных картин из теста, которые появлялись между сменами яств. Но вот изображение тигрицы, которую вел за собой на цепи Святой Георгий, могло быть неверно истолковано. Во время пира королеве, преклонив колена, прислуживали ее девери, Бедфорд и Глостер.[193]

После трех лет войны Генрих уже не был тем юнцом с гладким лицом, изображение которого можно увидеть в Национальной галерее. Его образ с короной на голове предстает перед нами на каменной стеле в Йоркском соборе, работы 1425 года. Недавно было [299] засвидетельствовано, что это изображение обладает портретным сходством. Неожиданно для нас у короля мы видим маленькую раздвоенную бородку, какая была у Ричарда II. Из-под густой шапки тщательно завитых волос на нас взирает красивое властное лицо, хранящее следы напряженности и озабоченности.[194] Борода (изображенная также на лицевой стороне Большой Печати) дает нам ключ к разгадке еще одного неожиданного сходства. Миниатюра, на которой представлен Святой Георгий в «Часовне Бедфорда», не только рисует облик святого в золоченых доспехах, плаще рыцаря Подвязки и стриженной под горшок шевелюрой, но и с маленькой раздвоенной бородкой. По мнению автора, это также портрет Генриха.

В течение всего периода отсутвия короля его режим в Англии держался превосходно, частично благодаря усилиям регента Бедфорда, частично благодаря гордости, которую испытывали подданные по поводу его триумфального шествия по Франции. Лолларды, вернее, то, что от них осталось, уже не вызывали беспокойства. Сэр Джон Олдкасл был пойман в 1417 году и, подвешенный в цепях к перекладине, был заживо сожжен на костре. Приверженцы короля Ричарда II и графа Марча отказались от дальнейшей борьбы (несмотря на то, что родственник Марча, сэр Жан Мортимер, все еще строил козни). Валлийцы оставались лояльными, а «Грязный поход» шотландцев под предводительством герцога Олбани и графа Дугласа имел известный для всех шотландских вторжений конец: в самом начале был без труда пресечен герцогом Эксетером. За исключением нескольких случаев насилия на севере Англии и на границе с Уэльсом по всей стране сохранились восстановленные Генрихом законность и правопорядок. Но ничего [300] удивительного в этом не было, поскольку те районы были известны своей нестабильностью. Прибрежному и морскому плаванию опасность со стороны каперов, как это было на протяжении десятилетий до прихода Генриха к власти, больше не угрожала. Были искоренены не только французские каперы, но также и кастильские, поскольку были ликвидированы их базы во французских портах, контролируемых теперь английскими войсками, оккупировавшими Нормандию, а также союзниками — Бургундской Фландрией и Бретанью. К тому же «Королевские корабли» надежно и эффективно осуществляли патрулирование прибрежных вод.