Генрих V

Многие представители нормандского дворянства, включая всю высшую знать и крупных феодалов, покинули Нормандию. Часть землевладельцев укрылась в лесах, возглавив отряды маки, совершавших вместе с крестьянами налеты на оккупантов, но из-за того, что оккупационный режим затягивался, их воодушевление истощилось. В конце концов, движение сопротивления стало состоять исключительно из отрядов, членов которых можно было в такой же степени назвать партизанами, как и бандитами. Королевство было настолько ослаблено борьбой между арманьяками и бургундцами, что едва ли они могли надеяться на успех.

Жювлаль де Юрсен и монах из Сен-Дени повествуют о молодой даме из Ля Рош Гийон, Перетте де ля Ривьер, муж которой был убит при Азенкуре. Одна из наиболее знатных дам Нормандии, она в течение трех месяцев продержалась в своем огромном замке на отвесном берегу Сены, осаду которого вели Уорвик и Ги де Бутейлер, бывший капитан Руана, присягнувший Генриху в верности, один из немногих людей, занимавших высокое положение, кто так поступил. В конце концов, из пещер, располагавшихся под замком, англичане сумели сделать подкоп и подорвать его стены. [222] Вынужденная сдаться, Перетта от короля узнала, что может сохранить свои земли, если она либо принесет клятву верности, либо станет женой Ги де Бутейлера. Клясться в верности или выходить замуж за человека, являющегося в ее глазах предателем, она отказалась. Тем более, что согласно брачному контракту, земли ее и владения должен был унаследовать сын, рожденный от Ги, лишив тем самым наследства обоих сыновей от предыдущего брака. Благородная дама из де Ла Рош Гийон предпочла без средств отправиться со своими детьми на чужбину.[136]

В 19 веке романтически настроенные французские историки в каждом нормандском бандите с большой дороги или отщепенце видели героя «сопротивления». Несомненно, что хотя в укрывавшихся в лесах бандах было немало преступников, все же большая часть их членов были народными мстителями.[137]

Когда англичане ловили кого-нибудь в Нормандии, они позволяли ему уплатить за себя выкуп только в том случае, если пойманный был в состоянии доказать, что прибыл из той части Франции, которая еще не покорилась английскому королю, и мог, скажем, показать, что относился к одному из гарнизонов дофина. В противном случае, согласно недвусмысленному приказу Генриха, его считали «разбойником и нашим врагом» и вешали. Англичане умышленно отказывались делать какие-либо различия между партизанами и обычными преступниками. Одни и другие болтались бок о бок на одной перекладине.

Из указа, изданного Генрихом незадолго до смерти и разосланного по всем графствам Нормандии, видно, что он сам был убежден в том, что большая часть разбойников являлись дворянами. Он говорит, что «многие [223] дворяне вместе с выходцами из простого народа» (plures nobiles et alii populates) либо вступили в ряды «наших врагов» (сторонников дофина), либо, как грабители, жили в лесах и пещерах, тем самым подразумевая, что те были скорее готовы вести несчастную жизнь загнанных людей, чем присягнуть ему на верность. Независимо от того, были ли разбойники маки или бандитами, Базен однозначно свидетельствует о том, что причиной такого их обилия была английская оккупация: «как только англичан прогнали из Нормандии и заставили вернуться домой, страна была освобождена от этой кары». Более того, епископ не сомневается в том, что многими «разбойниками», в первую очередь, двигало чувство ненависти к оккупационному режиму.

Он писал: «Существовало довольно значительное количество разоренных и отчаявшихся людей, которые в силу безделья, ненависти к англичанам, жажды наживы за счет добра других людей или по той причине, что длинная рука закона разыскивала их за то или иное преступление, покинули свои поля и жилища, а вместо того, чтобы поселиться в городах и замках, удерживаемых французами, ушли в лесные неприступные чащи и вели жизнь, подобную диким зверям или волкам. Доведенные до безумия, полупомешанные, они выходили по ночам, когда было темно, чтобы врываться в крестьянские дома, грабить добро, забирая их с собой в непроходимые лесные чащи в качестве пленников и там, посредством отвратительного обращения и всевозможных пыток они вынуждали своих пленников приносить им в условленное время и место большие суммы денег (вместе с добром, незаменимым в таких условиях жизни) как выкуп за свою свободу. Отсутствие выкупа [224] означало, что те, кто был оставлен крестьянами в качестве заложников, подвергнуться самым бесчеловечным мучениям. Возможно, сами крестьяне, если грабители сумеют поймать их, будут злодейски убиты или их дома внезапно могут заняться ночью огнем и сгореть дотла... но, кроме этого, они нападали на англичан, безжалостно убивая их каждый раз, когда им предоставлялся такой шанс».[138]