География гениальности. Где и почему рождаются великие идеи

– Виноград, – поясняет Фредерика, угадав мои мысли. В Вене около 70 виноградников – больше, чем в любом другом городе мира. А я и не знал. Не объясняет ли это, почему Бетховен любил уходить в горы… ах, простите, холмы?

Да, соглашается она. Выпить Бетховен любил. Однако есть нечто поважнее: он любил природу. Он отчаянно хотел стряхнуть с себя жар, пыль и зловоние Вены. Пользовался каждым удобным случаем, чтобы взять экипаж и уехать в Венский лес, что раскинулся на холмистых склонах под городом. Там, вдали от назойливых поклонников, въедливых критиков и докучливых домовладельцев, вдали от слушателей, он наслаждался покоем. Ходил и думал, часто оставаясь в лесу дотемна. И во время прогулки, по его словам, его посещало вдохновение. Точно так же к Сократу приходили вопросы, а к Диккенсу слова.

Фредерика паркует «пежо» и сообщает ему, что он молодец.

– Вы ходите в горы? – интересуюсь я.

– Идея хорошая, – отвечает она, – но знаете японскую пословицу? «Сильный мужчина восходит на гору. Мудрый – сидит в воде».

Стало быть, обойдемся без альпинизма. Не возражаю.

После короткой прогулки нашим глазам открывается широкий простор.

– Взгляните на холмы, – произносит Фредерика. – Такие мягкие и бархатные.

Я представляю, как на этом месте стоял Бетховен 200 лет назад. Его слух снижался, но ум был острым, как всегда. Что он видел? Что ему давали эти экскурсии? Подсказку можно найти в его текстах. Однажды он назвал природу «славной школой сердца». И добавил: «Здесь я учусь мудрости – единственной мудрости, свободной от недовольства».

Это удивительно. Раньше я видел в Бетховене грубоватого жизнелюба и ветреного женолюба, а не любителя обниматься с деревьями. И напрасно. Там внизу, возле так называемого дома «Эроика», где он жил во время написания одноименной симфонии, растет большая липа. По преданию, Бетховен часто обхватывал ее ствол своими мясистыми руками: черпал вдохновение. Однажды и я следую его примеру: вдруг и на меня распространится магия? О результате судить рано. Внезапного взлета музыкальных способностей что-то не видать, но вдруг все впереди?

Фредерика рассказывает, что во время работы Бетховен мысленно представлял себе картину.

– Он как бы рисовал с помощью музыки, – объясняет она.

Пусть это метафора, но по сути Фредерика описывает синестезию. Это смешение человеческих чувств: люди с синестезией слышат цвета или ощущают звуки. Все творческие люди, думаю я, отчасти синестеты: их источник вдохновения не ограничен каким-то одним чувством. Художник может черпать вдохновение в мелодии, а писатель – в запахе. Фридрих Шиллер, поэт и философ, хранил под письменным столом коробку с гниловатыми яблоками: они напоминали ему о деревне. Пикассо утверждал, что после прогулки в лесу страдает от «несварения зеленого цвета» и должен выплеснуть это ощущение в картину.

Мы возвращаемся к «пежо», и Фредерика вновь садится на любимого музыкального конька. По ее словам, самую венскую музыку писал Густав Малер.

– Это несбывшееся счастье. Больное сердце. У него все пронизано тоской. Но такова жизнь…

Хорошая музыка, говорит Фредерика, «экспортирует грусть». Интересное сравнение! Вообще-то так можно взглянуть не только на музыку, но и на все остальные виды искусства. Художники занимаются импортом и экспортом. Как уже было сказано, они отличаются большей чуткостью, чем другие люди. Они «импортируют» страдание несовершенного мира. А затем, осмыслив это страдание и выразив его в своих произведениях, они «экспортируют» его, тем самым уменьшая свою печаль и увеличивая нашу радость. Глубоко симбиотическая взаимосвязь.

Я специально воспользовался термином из области биологии. Она вообще помогает понять условия творчества. Психолог Дэвид Харрингтон говорит в этой связи об «экологии человеческого творчества». Что он имеет в виду?

Для начала это означает холистический взгляд на гениальность и понимание того, что все части взаимосвязаны. Биологи, изучающие экосистемы, знают: вмешательство в одну часть системы неминуемо влечет за собой изменения в других частях. По мнению Харрингтона, так обстоит дело и с творческим гением. Взять хотя бы понятие «селективная миграция»: организмы перебираются в какую-то среду не из-за стихийного бедствия или зова внутреннего GPS, а потому, что сочли эту обстановку благоприятной. Они знают: там их ждет расцвет. Именно так поступили Бетховен, Моцарт и Гайдн: переехали в Вену, поскольку венские условия удовлетворяли их потребностям. Они знали, что в Вене им будет хорошо.