Геометрия и "Марсельеза"

И вся вселенная и все дела

земли —

Обманный сон, мираж и краткое

мгновенье.

Омар Хайям

Прыжок в неизвестность

Готовилась самая удивительная из авантюр, какие знала история. Насос, пущенный в ход твердой рукой Бонапарта, работал исправно. Он высасывал из Европы деньги. Куда пойдут они, еще никто не знал, даже Директория. Тем временем сам генерал жил тихо и скромно на улице Шантренн, только что переименованной услужливыми властями в улицу Победы в память о колоссальном успехе итальянской кампании Бонапарта.

Жил генерал тихо, но не бездеятельно. Покой и благодушие всегда были чужды его динамичной натуре. А сейчас, находясь на самом гребне славы, он тем более не мог позволить себе расслабиться. И если затаенная мечта о государственной власти пока не осуществима (в Директорию выбирают людей не моложе сорока лет, а ему нет еще и тридцати), то надо во всяком случае не дать о себе забыть. Такова была его ближайшая личная программа.

Директория, не на шутку встревоженная огромной популярностью Бонапарта, поспешила направить его энергию на какое-нибудь новое рискованное предприятие^ и предложила ему командовать армией, готовившейся к вторжению в Англию. Молодой честолюбец принял предложение и ревностно взялся за дело. Он объездил Атлантическое побережье, тщательно обследовал Ла-Манш, осмотрел портовые сооружения и перевозочные средства, которые могли понадобиться.

Подобно Петру Великому, он вникал во все мелочи, расспрашивал офицеров, лоцманов, матросов, наблюдал за ходом всех работ. Человек, наделенный фантазией огромного полета, привыкший к большому размаху и уже успевший отвыкнуть повиноваться кому бы то ни было, Бонапарт любил и малозаметную кропотливую подготовительную работу. Здесь генерал был в своей стихии. В военном деле не было для него скучных вещей.

«На войне нет ничего, — говорил он, — чего я не мог бы сделать сам. Если нет никого, кто мог бы приготовить порох, — я приготовлю его; лафеты для пушек, — я их смастерю; если нужно отлить пушки, я сумею проследить и за этим».

Любовь к научному знанию, дружба с такими учеными, как Монж и Бертолле, наглядный пример русского царя-плотника, которого он высоко ценил и которому всегда завидовал, не были для Бонапарта бесплодными. Он обогащался от соприкосновения с любым человеком, если тот в чем-нибудь превосходил его, от встречи с каждой книгой, содержащей полезную информацию.

Его карета всегда была забита книгами по военным, административным, политическим вопросам, книгами о религии, культуре и быте той страны, где ему предстояло действовать. Выслав армию вперед, он имел обыкновение задерживаться на несколько дней, чтобы завершить все приготовления, добавить рукою мастера несколько последних штрихов к стройной картине подготовки кампании, и только после этого отправлялся в путь. Догоняя войска, он углублялся в книги, которые по прочтении просто выбрасывал из окна кареты. Прибывая к месту действия, он знал о стране все.

Предусмотрев все мелочи и веря в свое могущество, он давал затем полнейший простор фантазии и разыгрывал как гениальный режиссер драматическое представление с тысячами и тысячами действующих лиц. Нажимая на все известные ему рычаги, он приводил массы в движение, чувствуя себя в эти минуты едва ли не полубогом… Не успевали еще затихнуть громкие победные возгласы «Виват республика!», «Виват Бонапарт!», не успевали остыть пушки и тела убитых, как у него был уже готов новый план. Шла новая мобилизация сил, й в карету полководца грузили новые книги.

Разъезжая по побережью Ла-Манша, Бонапарт тоже читал книги, причем весьма усердно. Однако никто не обратил тогда внимания, что касались они совсем не той проблемы, которой генерал занимался каждодневно. Это были книги о Древнем Востоке.

Когда Бонапарт возвратился в Париж, он доложил Директории, что, судя по состоянию флота и оборудованию побережья, высадка в Англию неосуществима. В этом, как он заявил, вполне убедились и его ближайшие помощники — генералы Клебер и Дезе.

— Что же вы предлагаете делать? — спросили его.

— Об этом я скажу позже, в более узком кругу, — невозмутимо ответил маленький генерал.

Приготовления во всех портах продолжались. Сборы были настолько шумными, что о них знало уже пол-Европы. Но никто не мог сказать, где эта армада высадится, даже адмирал Брюэс, назначенный командующим эскадрой. Все знал только Бонапарт, и действовал он напористо, властно, неотвратимо…

Бонапарт называет имена, и лучшие генералы, цвет французской армии, покидают свои посты и съезжаются в Тулон. Туда же стягиваются отборные, испытанные в боях войска. Солдаты даже не представляют себе, где они будут воевать, за что умирать, но они знают, что командовать ими будет генерал Бонапарт, и этого им достаточно.