Георгий Конисский

Среди отечественных ученых в то время было распространено понимание пространства как характеристики, отражающей прежде всего протяженность тел (см. 36, 98). У Конисского понятие пространства тоже тесно связано с телом. Он выступает как сторонник линии Декарта — Лейбница и противник линии Демокрита — Эпикура — Ньютона в понимании пространства и пустоты (вакуума). Декарт, как известно, отождествлял материю и пространство. Он отвергал представление о пространстве как о пустой посудине, заполняемой телами. Лейбниц подтверждал неотделимость пространства от движущихся тел. Ньютон же, продолжая линию Левкиппа — Демокрита — Эпикура, делил мир на атомы и пустоту. Конисский в своем понимании пространства ближе всего стоит к Декарту. Он признает реальность пространства только в неразрывной связи с размещенным в нем телом:

«Опыт свидетельствует, что нет места без какого-нибудь тела., в природе нет и не может быть пустоты… — это ясно доказывает опыт, который есть учитель философии» (5, 211). Причину отсутствия в природе пустоты Конисский объясняет тяжестью и силой упругости воздуха. Пустоту можно образовать лишь искусственно, в природе ее нет. Там, где, как нам кажется, нет никакого тела, есть воздух, имеющий вес, плотность, занимающий определенное место, как всякое материальное тело. Эти положения Конисский широко иллюстрирует опытами и доказательствами известных физиков — Борелли, Бойля, Торричелли, Герике и других.

Подобно тому как тело с необходимостью пребывает в определенном месте, оно пребывает и в определенном времени. Время, утверждает Конисский, самым тесным образом связано с движением, «ибо ничто не двигалось бы иначе, как во времени… Время постоянно проходит мимо нас; и опять-таки, поскольку мы представляем себе время, нам кажется, что мы воспринимаем какое-то движение, пусть даже и не движутся никакие вещи» (там же, 215). Если время тесно связано с движением, а движение непрерывно, то и время непрерывно. Время, по мнению Конисского, есть мера движения, но безотносительно к самим вещам: это сама последовательность движения частиц, мера непрерывной последовательности движения частиц. Оно так отличается от движения, как число вещей отличается от самих вещей. Конисский пытается абстрагироваться от конкретного понимания соотношения движения и времени: «Покой тел измеряется относительно движения других тел, потому даже ему (покою. — М. К

.) может соответствовать мера непрерывного количества» (там же, 216). Профессор следует здесь аристотелевскому количественному пониманию времени. По Аристотелю излагает он вопросы, касающиеся единства, отличия времени, его деления. Конисский признает, что продолжительность — это пребывание вещи в определенном времени, и продолжительность, будучи абстрактной, может, по его мнению, существенно отличаться от вещи и от времени. Однако эту свою мысль он не подтверждает достаточно вескими аргументами.

Поскольку Конисский признает, что для всякой материальной вещи существовать — значит пребывать в непрерывном движении, то время есть число этого движения, мера этого существования. Он различает естественное время — настоящее, прошедшее и будущее и искусственное — часы, дни, недели, месяцы и т. д. Эталон времени — движение небесных тел.

Интересно у Конисского и понимание вечности. По его мнению, вечность — бесконечная временность, не ограниченная ни началом, ни концом, она вся постоянно существует, но для лучшего понимания мы делим ее на дни и годы. В истолковании этого понятия профессор проявляет определенное понимание диалектики конечного и бесконечного, выступающей в соотношении воспринимаемых промежутков времени и вечности. Бесконечное мы воспринимаем и понимаем только через посредство конечного. Поскольку бесконечное во времени не начинается и не кончается, его смысл заключается в неизменности. С этой точки зрения ни одна материальная вещь не бесконечна, ибо движение, изменение — ее непременное свойство. В природе нет ничего бесконечного, так как бесконечное тело, находясь в пределах данного мира, не было бы бесконечным, но ограниченным; если же оно вне данного мира — это невозможно, поскольку вне границ мира нет ничего, а из ничего ничто не возникает (см. 5. 182). У Конисского нет твердо установленного, последовательно проводимого взгляда на природу бесконечного. Он представляет его то узко и ограниченно, только относительно протяженности, количества и совершенства, то абстрактно, независимо от конкретных проявлений.