Германская история: через тернии двух тысячелетий

Установление абсолютизма в государствах Священной Римской империи протекало особенно сложно и противоречиво. Далеко не везде князьям удалось ликвидировать право участия в управлении земельных сословий, выраженное ландтагами. В них входили представители дворянства, церкви, кое-где — городов и даже деревень. Особенно упорно ландтаги отстаивали свое право участия в бюджетно-налоговой политике, потому что именно оно позволяло оказывать влияние на деятельность правителя. После войны это право стало главным барьером для создания князьями постоянной армии, требующей больших расходов. По традиции, после окончания войны армия распускалась, и страна избавлялась от бремени ее содержания. Теперь же из соображений безопасности и престижа большинство князей стремились оставить некоторое количество солдат и в мирное время. Это и явилось источником основных конфликтов между правителями и сословиями. Однако в 1654 г. князьям удалось провести в рейхстаге закон, по которому земельные ландтаги были обязаны утверждать необходимые расходы на строительство крепостей и содержание их гарнизонов. Закон означал решительный шаг на пути создания постоянной армии, комплектуемой на наемной основе. Князья стремились обладать постоянной армией так упорно потому, что она становилась главным и наиболее действенным инструментом их власти. Имея армию, правители могли игнорировать решения ландтагов по всем вопросам. В повседневной практике управления князья опирались теперь не на традиционные Тайные советы из представителей наиболее знатных родов, а на кабинеты, состоявшие из секретарей различных департаментов. Секретари, которых в определенном смысле можно уже называть министрами, образовывали правительство, все нити которого находились в руках только одного лица — абсолютного монарха.

Тенденция к установлению абсолютизма была, однако, только одной стороной этого явления. С другой стороны, оттеснение сословий на второй план и кабинетная система правления позволяли проводить целенаправленную политику реформ, которая была невозможна там, где по-прежнему доминировали сословия с их различными и зачастую противоположными интересами. Сословия защищали прежде всего свои традиционные права и привилегии и были рассадником партикуляризма.

Успешнее и дальше других немецких государств по пути ограничения сословного влияния и реформ продвинулся Бранденбург-Пруссия. Но даже там государству не удалось окончательно сломить власть сословий во всех сферах. Если в Бранденбурге правящая династия Гогенцоллернов осуществила это довольно легко, то в герцогстве Пруссия и западных владениях — графствах Клеве и Марк этот процесс протекал гораздо медленнее и встретил ожесточенное сопротивление юнкерства. Законченного абсолютистского правления в целом не существовало ни в одном германском государстве, а Мекленбург вообще представлял собой своеобразную дворянскую республику, где власть избираемых герцогов оставалась по существу номинальной.

Придворное общество

С эпохой абсолютизма неразрывно связан расцвет придворного общества. Его составляли привлеченные государем ко двору ранее независимые дворяне, превращенные в служителей государства, воплощенного в фигуре монарха[73]

. Придворное общество было общеевропейским феноменом. Оно существовало в светских и духовных, католических и протестантских государствах. Образцом для подражания, формирующим стиль и вкусы, архитектонику и структуру такого общества, являлся двор Людовика XIV, хотя у многих немецких правителей были и собственные традиции и особый церемониал. Иногда встречалось и подчеркнутое неприятие французской модели, что было присуще прежде всего венскому императорскому двору. Некоторые правители, как, например, прусский король Фридрих Вильгельм I, вообще не желали тратиться на содержание придворного общества и запрещали всяческие церемониалы.

Характерным элементом нового придворного общества стали княжеские резиденции. Многие князья покидали ставшие для них тесными городские замки и возводили по образцу Версаля пышные дворцовые ансамбли в стиле барокко за пределами городов. Особенно выделялись резиденции в Мангейме, Карлсруэ, Людвигсбурге. Определяющей чертой городов-резиденций являлась их строгая геометрическая планировка, подчеркивающая единовластие монарха языком пространственной символики. Во дворцах и парках доминировал центр всей композиции, от которого внутри зданий лучами расходились коридоры и анфилады, а в парках — аллеи и павильоны. В украшении дворцов и парков фонтанами, скульптурами и картинами большую роль играла аллегорическая символика, прославляющая деяния и добродетели монархов. Лучше всего для этой цели подходили герои греко-римской мифологии.