Герои Шипки

В день отъезда на барском подворье собралось изрядно народу. Весть о том, что полковник Пушкин уезжает на войну, быстро облетела округу. Здешние мужики, которым Александр Александрович помогал по землеустроительным делам, относились к нему с глубоким почтением и, приодевшись в чистые рубахи, пришли проводить его всем миром. Отставные солдаты не забыли нацепить свои ратные награды. Тут же были бабы и девки в воскресных платках, вездесущие ребятишки. У парадного крыльца уже стояла открытая пролетка, запряженная парой лошадей.

Когда полковник в окружении своих домочадцев вышел во двор, вперед выступил однорукий сельский старшина Матвей Глотов с двумя блестевшими на груди «Георгиями»:

— Уж не обессудьте, Александр Александрович, но вот пришли проводить… Позвольте ото всего обчества пожелать вам скорейшего возвращения в целости и невредимости. И непременно с победой!..

Статная девка в красной муслиновой кофте протянула полковнику объемистый сверток, перевязанный лентой. И, зардевшись, сказала:

— Это вашим солдатикам…

— А что здесь?

— Кисеты… Двести штук… Сами вышивали…

Полковник поблагодарил и по старинному русскому обычаю поклонился на четыре стороны. Потом обнял и расцеловал близких.

Застоявшиеся копи круто взяли с места.

В первых числах июля Рущукский отряд, в состав которого входил Нарвский полк, перешел прозрачную Янтру и двинулся к реке Кара-Лом. Главные силы низама в бой с русскими не вступали и продолжали отходить под защиту свих крепостей. Активно действовали лишь иррегулярные кавалерийские турецкие отряды и шайки башибузуков. Наши конные полки, несущие аванпостную службу, вели с ними решительную борьбу. Нарвские гусары были постоянно в деле.

Стояла страшная жара при полном безветрии. Пыль, поднятая войсками, висела в раскаленном воздухе белесыми неподвижными облаками. Каменистая земля трескалась от зноя.

Русское наступление пока развивалось успешно по всем трем направлениям.

Передовой отряд генерала Гурко, преследуя противника, обращенного в бегство мощным артиллерийским огнем, освободил Тырново, а 1 июля по Хаинкиойскому перевалу перешел Балканы. Через неделю его войска, взаимодействуя с частями генерала Святополк-Мирского, одновременным ударом с юга и севера выбили турок с Шипки.

Западный отряд тем временем внезапно атаковал дунайскую крепость Никополь. После первого жестокого боя, не дожидаясь решительного штурма, турки капитулировали. В плен было взято семь тысяч солдат, 105 офицеров и два генерала. В качестве трофея русским досталось 113 крупповских орудий и два поврежденных огнем монитора.

Болгарское население повсюду встречало своих освободителей как братьев. Об этом с плохо скрываемым неудовольствием, но вполне красноречиво писала лондонская «Таймс»:

«Нельзя ни на минуту сомневаться в том, что русские здесь желанные гости. Бедный народ буквально плакал, молился, бросался на шею своим освободителям, осыпал их цветами… С английской точки зрения особенно важен тот факт, что перед победителями с радостью открывались все двери и что каждый, кто мог, встречал их хлебом и вином. Языки этих двух народов столь близки, что, когда русские говорят по-русски, а болгары по-болгарски, они хорошо понимают друг друга…»

Дошли слухи о смятении в Константинополе. Султан Абдул-Гамид повелел сместить с постов и предать суду главнокомандующего Абдул-Керим-пашу и его начальника штаба. Заодно был уволен и военный министр.

Новым главнокомандующим стал Мехмет-Али-паша, противостоящий со своими войсками Рущукскому отряду. Под этим именем против русских воевал человек с довольно запутанной биографией международного авантюриста и космополита. Сын онемеченного французского музыканта из Магдебурга Карл Дитрих Детруа, не окончив низшей школы, убежал из дома. Служил корабельным юнгой. Попал в услужение к турецкому визирю. С готовностью переменив религию и национальность, выступил ярым поборником мусульманства. Искусно обвиняя своих конкурентов в недостаточной верности знамени ислама и умело используя помощь своего могущественного покровителя, стал турецким пашой. Россию ненавидел патологически и мечтал перестроить турецкую армию на прусский манер…

Успехи первых трех недель боевых действий на территории Болгарии вскружили голову высшему русскому командованию. И в штабе и в ставке императора царили радужные настроения. Все шло как по маслу. По Румынии прошли беспрепятственно. Удачно, с малыми потерями переправились через Дунай. Первые турецкие крепости сдавались почти без боя. Передовые русские отряды перешли Балканы. По всем признакам театр военных действий вот-вот должен перенестись в район Царьграда. Кампания обращалась в триумфальное шествие…

Петербургские газеты трубили о скорой виктории. В Исаакиевском соборе служили благодарственный молебен, а в трактирах фисгармонии играли государственный гимн.

Придворные военные чины в ставке подобострастно поздравляли веселого разрумянившегося императора и превозносили его личные заслуги. Искрилось шампанское.