Герои Шипки

Разъяренный Сулейман решил нанести второй удар, мощный и коварный, в самое уязвимое место — в стык восточного фронта и Южного отряда генерала Радецкого.

— Я всажу свои отборные таборы, как ятаган, в расслабленное подбрюшье русской обороны. Этот кружной путь станет самым коротким к победе. Войска поведу сам. Трусов у меня не будет. Да поможет мне аллах!.. — сказал Сулейман на военном совете. Его черные навыкате глаза с желтыми болезненными белками горели недобрым огнем.

30 тысяч низама, сопровождаемых шайками башибузуков, под знаменем самого главнокомандующего устремились к Елене. Этот маленький городок, с трех сторон зажатый горами и прикрывавший дорогу на Тырново, оборонял четырехтысячный отряд генерала Домбровского. Здесь суждено было разыграться еще одной кровавой трагедии Балканской войны.

13-й Нарвский гусарский полк был поднят ночью по тревоге. Полковник Пушкин получил предписание начальника кавалерии Рущукского отряда барона Александра Федоровича Дризена немедленно форсированным маршем двигаться к Елене и, взаимодействуя с другими конными частями и действуя по обстановке, попытаться с ходу атаковать захваченный турками город.

К исходу следующего дня полк вышел в окрестности Елены, где гусары встретили первые разрозненные группы солдат и офицеров разбитого отряда генерала Домбровского. Были здесь и потерявшие коней драгуны, и оставшиеся без пушек артиллеристы, и севцы, и брянцы… Вид у них был не очень приглядный: многие без мундиров и шинелей, в одном нижнем белье и сапогах и, чтобы согреться, кутались в полотнища от палаток. Горько было слушать их рассказы о том, что произошло под Еленой.

Преступную беспечность, как оказалось, проявил командующий 11-м корпусом барон Деллингсгаузен. Привыкнув к пассивности турок на своем участке, он даже мысли не допускал о возможности здесь их крупного массированного наступления. На донесении командира 13-го драгунского полка, сообщавшем об опасном перемещении неприятельских войск, барон собственноручно наложил резолюцию: «Вы таких страстей наговорите про турок, что ночью приключится кошмар…» Донесение было преспокойно подшито к делу.

И кошмар действительно приключился. На рассвете 4 декабря таборы Сулеймана яростным ударом с двух сторон, смяв драгунские аванпосты и захватив передние русские траншеи, бросились на наш лагерь. Началась дикая, кровавая резня. Полураздетые солдаты и офицеры, едва успев понять спросонья, что происходит, хватали ружья и кидались в рукопашную схватку. Однако силы были не равны. Началось отступление. На узких улочках Елены, загроможденных артиллерийскими фурами, пушками, патронными ящиками, творилось что-то невообразимое…

Турки обходили город, стремясь окружить и запереть русских в котловине, не дать им пробиться к гребню большого близлежащего холма, который мог бы послужить отступавшим естественной оборонительной позицией.

Блестяще проявил себя в этой опаснейшей ситуации командир Орловского полка полковник Клевезаль. Собрав две роты своих пехотинцев, он повел их в штыковую атаку. Орловцы из состава этих двух рот погибли почти все до единого, однако турок сдержали и дали возможность остальным русским частям пробиться из окружения.

Наши потери были значительны. Особенно пострадали Севский и Брянский полки, покрывшие себя славой при обороне Севастополя и геройски сражавшиеся в недавних боях на Шипке.

От полного разгрома отряд Домбровского спасло только то, что турки, натолкнувшись на отчаянное сопротивление отступающих русских, не решились их преследовать, а по своему обыкновению, захватив город, предпочли тут же заняться его грабежом. Самонадеянный Сулейман был уверен в своей силе и решил дать отдых охмелевшим от победы и крови таборам перед дальнейшим наступлением.

Вслед за нарвцами на ближние подступы к Елене форсированным маршем подошли и другие кавалерийские части: ахтырские гусары, 12-й казачий полк под командованием георгиевского кавалера лихого полковника Крешетицкого… Посовещавшись между собой, русские командиры решили сделать ставку на стремительность и внезапность: атаковать город конными соединениями с трех сторон, не дожидаясь подхода резервной пехоты. Непременно хотели участвовать в деле хотя и потрепанные, но не сломленные духом части отряда генерала Домбровского. У них с турками были свои счеты.

Ранним утром по единому сигналу кавалерийские полки ринулись в атаку. Ахтырские гусары и казаки, обтекая город с двух сторон, брали его в кольцо. Полковник Пушкин во главе своих нарвцев мчался прямо к Елене. Под копытами разогнавшихся коней гудела и стонала примороженная с ночи земля. Могучее «ура» грозным валом накатывалось на город.