Герои умирают

Познаний Кейна о магии хватило, чтобы уловить суть происходящего: с усилием он оторвал взгляд от Ма’элКота. Он понимал, что будь Ритуал направлен прямо на него, а не на толпу на помосте, то ему вряд ли удалось бы освободиться от чар. Кстати, он заметил, что стража внизу старательно отворачивает лица от платформы, зато толпа на ней в едином порыве покачивается влево и вправо в такт каждому движению Ма’элКота. Вдруг из открытых человеческих ртов раздался звук – тихие бессознательные стоны слились в общий ритм, негромкий, но могучий, который контрастировал с протяжным песнопением Ма’элКота и в то же время оттенял его, как хор оттеняет голос солиста.

Движения рук танцора становились размашистее, шаги – шире, голос наполнялся энергией, пока не загудел, словно динамо-машина, пение понеслось к всесокрушающему финалу и вдруг – оборвалось.

И в оглушительной тишине остался только ритм – едва ощутимое бормотание, словно кто-то шепотом читал ямбический стих. Кейн закрыл глаза и напряженно, сквозь биение крови в ушах, вслушался. Он услышал: а-фам, а-фам, а-фам…

Дыхание.

Сотни людей на платформе дышали в такт, синхронно наполняя легкие воздухом и так же синхронно выталкивая его назад.

Когда Кейн снова открыл глаза, то встретил взгляд Ма’элКота: Император повернул голову и смотрел на него поверх огромного плеча. Его губы дрогнули, точно желая сложиться в кривую полуулыбку, но тут же замерли, хотя веко обращенного к Кейну глаза пусть медленно, но все же скользнуло сначала вниз, потом наверх – Император подмигнул.

Позже Кейн не мог вспомнить, как долго он сидел, затаив дыхание, но потом все же задышал.

А Ма’элКот снова устремил взгляд на голых людей на помосте, которые, открыв рот, зачарованно ждали его следующего шага.

– Повторяйте за Мной слова, которые навеки свяжут ваши души с Моей:

Эта клятва и кровь сердца посвящают меня в Сыны Ма’элКота.

Мое сердце я отдаю на службу Единому Человечеству.

Мое тело и мой бессмертный дух я посвящаю Справедливости Ма’элКота, Истинного и Живого Бога, Всемогущего Отца.

Через этот проход рождаюсь я к новой жизни.

Рожденный заново, я буду связан лишь со Святой Церковью и только ей буду хранить верность.

Отныне и во веки веков я объявляю, что нет иного Бога, кроме Ма’элКота, а я – Рожденное Им Дитя.

Стражники вокруг платформы стали передавать людям крошечные золотые чашечки, которые те брали машинально, не глядя. Ручки сосудов были не закругленными, как обычно, а острыми словно лезвия, и ими будущие Дети Ма’элКота стали вскрывать себе вены на левом запястье и собирать в чашки вяло текущую, но с каждой каплей становящуюся все более красной кровь.

Некоторое время спустя стражники вывели из толпы человека, чье запястье не было окрашено кровью. Увидев его, Ма’элКот задумчиво кивнул и сделал страже знак подвести человека ближе.

– Ты не дал кровь, – сказал Император. – Значит, ты не поклялся?

Человек был обрит наголо, как жрец, и отличался статью воина. Несмотря на наготу, он не выказывал страха и не удостаивал вниманием стражников, которые крепко держали его за локти.

– Мой Повелитель, – ответил он, – я служу Рудукиришу, Богу Штормового Ветра, с того самого дня, как получил имя. Нет такой силы, которая заставила бы меня отречься от него, а его взгляд поразит молнией каждого, кто осмелится повредить мне.

– Да, да, да, – раздраженно сказал Ма’элКот, обернулся и через плечо прошептал Кейну: – Такие время от времени попадаются, особенно при облавах. Но так даже удобнее, в некотором роде. – Он снова повернулся лицом к платформе и звучно, как всегда, заговорил: – Я понимаю твое нежелание отречься от клятв, данных ранее, но не позволяю этого никому. Ты будешь казнен.

Жрец выкрикнул несколько слов на киришском диалекте, которым Кейн не владел, и за окнами тут же прогремел гром, а в зале что-то ослепительно вспыхнуло. Когда Кейн протер глаза, то увидел, что киришанский жрец облачен в фантастические узорные доспехи, а в руках у него боевой топор с рукоятью длиной почти с его рост.

Рыцари дворца, которые прежде держали его за локти, валялись на полу рядом с ним, а от их доспехов валил дым.

Жрец источал магическую Силу – бело-голубая молния, извилистая, как удар хлыста, струилась над ним и вокруг него, отбрасывая красноватые тени на лица зачарованной толпы.

– А теперь ты познаешь гнев бога Грома!

– Да, да, – отвечал Ма’элКот, как будто даже с нетерпением. – Давай показывай.