Герои умирают

Паллас решила поверить ей на слово. Дружески потрепав девушку по плечу, она встала, отошла к переборке и опустилась на пятки, заняв позу воина, которой научил ее Хари. Конечно, ее привычная поза лотоса была куда удобнее, зато поза воина позволяла одним толчком согнутых в коленях ног выбросить себя в боевую позицию, если понадобится.

Паллас начала круговое дыхание, погружающее в мыслевзор. Тревоги, сомнения, даже усталость покинули ее все разом, словно остатки желтой листвы, сорванные дыханием зимы с деревьев, и Паллас занялась стиранием из памяти ментальных образов всего, что ее окружало.

Сначала один за другим растаяли люди: токали, затем Таланн и наконец она сама. Потом настала очередь провизии, сложенной в углу, колючих соломенных матрасов и дощатых поддонов – временного пола. Последними исчезли лампы со стен и льющийся из них свет.

И тогда Паллас добавила к картине финальные штрихи, неподвластные слабому адепту: разрисовала стены воображаемыми надписями, подняла уровень трюмной воды так, чтобы та плескалась выше настила, разбросала по ее поверхности всякую плавучую дрянь.

Это должно было отбить у Котов охоту спуститься и осмотреть трюм поближе. Ведь если они только ступят на пол, то даже вполне натурально выглядящая вода их не обманет – ногами они почувствуют сухие доски. Значит, нельзя пускать их в трюм: стоит хоть одному пронюхать, что тут нечисто, как он поднимет тревогу, и тогда прорываться на свободу придется с боем.

Время в мыслевзоре текло незаметно, а сосредоточенность, которая требовалась, чтобы беспрерывно поддерживать столь сложную Иллюзию, мешала ей прислушиваться к голосам и топоту ног на палубе. Она слышала, что Коты уже здесь, понимала, что капитан изо всех сил притворяется услужливым олухом, но на то, чтобы вникать в смысл слов, ей не хватало внимания.

Вдруг наверху распахнулся люк, и острый луч света врезался в ее Плащ, но Паллас была готова. Ее дисциплинированный мозг автоматически поднял уровень освещенности, сгустил по углам тени и разбросал вполне естественные блики на кажущейся поверхности трюмной воды. Не покидая мыслевзора, Паллас позволила себе немного погордиться качеством своей Иллюзии: мало кто мог превзойти ее в игре на этом поле.

В проеме возникли две головы, черные на фоне неба; одну из них покрывал капюшон из металлической сетки. Вдруг Паллас услышала слабый вскрик, он шел из глубины трюма. Это был Коннос.

Что, во имя бога, могло напугать его так сильно, чтобы он выдал их всех разом?

Невозможно сказать, слышали Коты его крик или нет, – там, наверху, дует ветер, кричат в порту люди, – но тот, что с непокрытой головой, задал какой-то вопрос, а тот, что в капюшоне, ответил. Головы убрались, люк начал опускаться…

Но тут с нижней ступеньки взлетела Таланн и буквально врезалась в крышку.

Резкое движение выбило Паллас из мыслевзора. Да что она там затеяла, эта припадочная?

Но тут ее память отыграла назад, и до нее дошел смысл слов, услышанных в мыслевзоре: «Ничего нет. Трюм пустой и воняет». И ответ: «Там полно людей…»

Таланн ударилась о крышку с такой силой, что ту отбросило в сторону, и двое ошарашенных Котов не смогли ее удержать. А девушка вцепилась руками в кожаные воротники их мундиров и, рывком оттолкнувшись от лестницы, рухнула спиной в трюм, увлекая за собой обоих.

В трюме закричали и завыли, голоса токали метались в гулком пространстве между переборками. Таланн, не долетев до пола, отпустила Котов и даже слегка подскочила, чтобы упасть на них. Пока те барахтались, разбираясь, где чьи руки и ноги, Таланн, недолго думая, с разворота ударила одному пяткой в основание черепа; тот упал и задергался на полу. Тогда она подпрыгнула и рухнула на него сверху, ступней перебив ему шею. Он дернулся, как издыхающая рыба, и затих – умер.

Второй, тот, что в капюшоне, перекувырнувшись, подкатился под ноги Паллас, и от неожиданности она пришла в себя. Не успел он вытащить меч, как она вскочила, заняла позу обороны и одним скользящим движением извлекла свой клинок из ножен на запястье. В действие его приводила мысль.

Лезвие чистой бело-голубой энергии существует всего секунду, но в эту секунду оно так же могущественно, как Косаль; Паллас чиркнула им по запястью Кота. Меч и державшая его рука упали на пол, а из культи ударила струя алой крови. Кот завыл, не веря своим глазам.

Мимо скользнула Таланн; она закинула руку вокруг горла Кота, как будто хотела взять его голову в замок. Упершись ногами в пол, она сцепила обе руки у него на шее и резко дернула. Кот охнуть не успел, как его шея переломилась с громким хрустом, явственно различимым даже сквозь вопли напуганных токали.

Энергия жезла погасла, и Паллас деревянными губами произнесла:

– Ты убила обоих…

Таланн сверкнула на нее зубами: ее улыбка так походила на хищный оскал Кейна, что у Паллас заныло сердце.

– А что, было предложение получше? Что теперь?

Паллас встряхнулась и ответила, перекрикивая токали:

– Сколько их на палубе?

– Не знаю. Много. А что?