Герцог-дьявол

– Она клялась, что ее веревки не будут слишком крепкими, – пробормотал Брентворт. – Страттон придумает какую-нибудь хитрость, чтобы мы могли быть свободны всю вторую половину дня. Скажи своей герцогине, что тебя пригласили на какое-то секретное собрание в Вестминстер. Ее наверняка удивит такая длительная отлучка из детской.

– Я никогда не лгу Кларе.

– Возможно, на сей раз, один-единственный раз, тебе придется немного покривить душой, – заметил Габриэль.

– Нет-нет, не сбивай его с пути истинного, Лэнгфорд. Прости, что я попытался омрачить ложью вашу идеальную семейную жизнь, Страттон. Я исправлюсь. Скажи своей герцогине, что ты идешь со мной в пользующейся самой дурной славой бордель, где женщины делают с мужчинами то, о чем достойные дамы даже никогда и не слышали. Уверен, она тебя поймет. – Он встал. – Более того, мы с Лэнгфордом были бы не против поучиться у тебя такой честности с женщинами. Я уверен, ты не станешь возражать, если мы при этом поприсутствуем.

Он прошел к двери и попросил лакея пригласить герцогиню.

Габриэль выпрямился в кресле, устроившись поудобнее. Даже в домашней обстановке герцогиня производила величественное впечатление. Их ожидало настоящее театральное представление.

Герцогиня вошла с некоторым любопытством, но и несомненным раздражением из-за того, что ее оторвали от дел. Она приветствовала собравшихся мужчин, затем бросила на Стратттона взгляд, который гласил: «Я очень надеюсь, что вы руководствовались самыми вескими мотивами».

– Дорогая, Лэнгфорду потребовалась моя помощь в весьма существенном вопросе, – начал Страттон. – Я должен уйти сегодня после полудня, и трудно сказать, когда вернусь: возможно, через день или два.

– В самом деле?

– Да.

Она посмотрела на Габриэля, который пытался выглядеть озабоченным и благодарным, затем перевела взор на Брентворта.

– Вы тоже в этом участвуете, как я полагаю.

– Я бы предпочел не участвовать, но долг дружбы принуждает меня.

– Могу ли я спросить, в чем он заключается?

– Я поклялся не разглашать конкретные подробности дела, – ответил Страттон, – но от меня потребуется провести некоторое время в не самой достойной части города. Я говорю тебе это на тот случай, если до тебя вдруг дойдут известия о моем посещении некоторых неожиданных мест. Ты должна знать, что это – часть моей миссии. В своем туалетном столике я оставлю запечатанное письмо с адресами тех мест, где я, по всей видимости, могу оказаться. Ты сможешь его вскрыть, если тебе потребуется меня найти.

На лице герцогини отобразилось искреннее удивление.

– Миссия, никак не меньше. Запечатанное письмо. Боже, все это звучит официально, но учитывая, что за всем этим стоит Лэнгфорд, я делаю вывод: это нечто предельно неофициальное.

– Я могу вас заверить, что с Адамом ничего не случится, – вмешался Брентворт.

– Как мило с вашей стороны. Ну, хорошо, дорогой, делай то, что должен. И постарайся не позволить Лэнгфорду навлечь дурную славу на твое имя и титул, если этого можно будет избежать.

Герцогиня направилась к выходу, но остановилась рядом с Брентвортом.

– Не ведите себя так, как будто вы выше всего этого. Вам явно не терпится снова попасть в какую-нибудь скандальную историю.

Страттон дождался, пока за супругой закроется дверь, после чего откинулся на спинку кресла, вытянул ноги и улыбнулся.

– Вот как, джентльмены, делаются такие дела.

– Впечатляет, – признался Габриэль, – я вижу только одну небольшую проблему. Если она спокойно принимает такую двусмысленность от тебя, то сама, конечно же, станет ожидать взаимного доверия.

– Да, конечно, но ничего такого не случалось с тех пор, как мы поженились. Клара очень прямая и откровенная. У нее нет никаких секретов от меня.

– Конечно, нет, – сухо согласился Брентворт. – Хорошо, первый шаг спланирован. Давайте доведем работу до конца.

Глава 22

Они проехали весь Мидлсекс и бо́льшую часть Беркшира и только с наступлением ночи остановились в гостинице. Поужинав в отдельной комнате, они прошли в номера, которые снял Лэнгфорд.

Аманда надела ночную рубашку и уже легла, когда вошел Габриэль, улегся рядом с ней и произнес:

– С момента нашего отъезда ты пребываешь в глубокой задумчивости. Надеюсь, ты не сердишься, что я утаил от тебя получение письма.

– Это был незначительный проступок, совершенный из благих побуждений. Я стала беспокоиться раньше, без особой причины.

– И продолжаешь волноваться сейчас?

Она села и обхватила колени руками.

– Не столько волнуюсь, сколько задаюсь вопросом. Я знала свою мать, только когда была совсем маленькой девочкой. Но я уже больше не ребенок. Что мы почувствуем, когда встретимся после столь долгой разлуки? Не будем ли мы совершенно чужими друг для друга?

– Не думаю, что такое возможно.

– Напротив, я боюсь именно этого. Я ведь совсем не похожа на ту девчушку, которую она знала. И она, наверное, очень изменилась.