Герцог-дьявол

Он стал настолько близок ей, что она больше не думала о его красоте. Если бы его лицо было далеко не так красиво, она бы даже и не заметила. Однако случайный взгляд, брошенный в зеркало, как будто открыл его заново, она словно впервые увидела Габриэля: поразительное лицо с волевым подбородком и резкими правильными чертами, как будто высеченными резцом талантливого скульптора, глаза сапфирового цвета, глубокие как океан. Непослушные темные кудри несколько смягчали жесткость лица, так же как и обворожительная улыбка. Но она видела его разгневанным и понимала, что Лэнгфорд – человек, шутки с которым могут обойтись очень дорого.

Он заметил, что она внимательно рассматривала его, пока он возился с замочком. Наконец тот расстегнулся, и ожерелье упало в ладони Аманды.

– Ты была прекрасна в этом украшении, – сказал он. – И в платье тоже. – Он поднял ее и повернул к себе лицом. – Однако пришла пора его снять.

Он взял ее за руку и провел в спальню, где опустился в кресло и произнес:

– Сними его сама, я не хочу своими неловкими руками повредить его восхитительную материю.

– Я как-то не замечала раньше твоей неловкости. Мне кажется, у тебя масса опыта и ты настоящий профессионал в обращении с изысканными тканями.

– Нет-нет, я совершенно неловок с ними. – Он одарил ее своей дьявольской улыбкой. – Будет лучше, если ты сделаешь это сама, а заодно исполнишь одну из своих песен.

Аманда опустила лиф, шелк плавно скользил по ее телу. С большой осторожностью она переступила через него. Положив его в кресло, она запела фривольную песенку, популярную в Лондоне.

Привыкшая сама справляться со своей одеждой, она без труда сняла корсет, но освободиться от кружев оказалось сложнее. Но вот и они соскользнули с ее тела.

Ее раздевание под искусительный напев превратилось в настоящее представление. Лэнгфорд внимательно следил за любовницей, смеясь ее шуткам. Он зааплодировал, когда на пол упала сорочка. Она осталась в одних чулках.

Смех прекратился, когда с нее упала последняя деталь одежды. Она стояла перед ним полностью обнаженная. Он рассматривал ее с тем же вниманием и так же неторопливо, как и в те минуты, когда на ней красовалось роскошное платье.

– Иди сюда.

Она подошла к нему, возбужденная эротикой игры, но воспротивилась, когда он попытался усадить ее к себе на колени.

– Там еще один куплет, – предупредила она и пропела его, медленно, тихо, пока Габриэль расстегивал халат.

Она наклонилась к нему и поцеловала в губы, потом в шею и грудь. Теперь все в ней было подчинено страсти, вызванной его прекрасным телом. Его аромат кружил ей голову. Она слышала только звук его дыхания. Она касалась языком его груди, и он тоже провел рукой по ее груди, отчего возбуждение Аманды еще усилилось.

Полностью отдавшись чувственности, она покрывала поцелуями и касалась языком кожи у него на груди, потом упала на колени и продолжила покрывать поцелуями твердые мышцы живота. Затем она провела языком по всей длине его возбужденного члена. Габриэль напрягся, но не от удивления. Аманда понимала, что ему хочется большего. Он тихо произнес, что она должна сделать, чтобы полностью покорить его.

Он набросил на себя халат и вернулся в свои комнаты, умылся и медленно оделся, шевеля в воспоминаниях последние угольки ночного пламени. Долгой ночи. Удивительной ночи. Снова и снова они просыпались и бросались в объятия друг друга, пока наконец при первых признаках зари она не уснула у него на груди.

Спускаясь, чтобы выпить кофе и перекусить, он никак не мог уйти от воспоминаний о ее объятиях, ее теле. Воспоминания застилали буквы и слова в развернутой перед ним газете. В конце концов он извлек из кармана часы. Да, конечно, он предпочел бы не будить ее еще несколько часов, но обстоятельства диктовали свои условия.

Он вернулся в ее комнату. Она лежала, раскинувшись, ноги обнажены до колен, и одеяло едва прикрывает груди. Габриэль отдернул шторы на окнах. Небо было затянуто тучами, на Аманду упал сероватый свет пасмурного дня, и она сделалась похожей на сказочное эфирное существо.

Ему так не хотелось тревожить ее. Он сел рядом с ней на кровать и стал гладить ее лицо, пока веки не задрожали и не открылись.

– Пора вставать.

Аманда закрыла глаза и сонно пробормотала:

– Зачем?

– Нужно собираться. Мы уезжаем сегодня.

Прошла целая минута, прежде чем она поняла, что он имеет в виду. Ее веки вновь поднялись, на сей раз от удивления.

– Ты что, уже успел осведомиться о получении письма? Но ведь еще очень рано.

– Оно пришло еще вчера.

– И ты мне не сказал?

– Нет.

Она не спросила у него почему.

– Ты прав, мы должны ехать.

– Я вернусь через час. Вскоре после этого будет готов экипаж. Я приказал твоей служанке принести завтрак в комнату. Она скоро придет.

Он вышел и спустился вниз, где его ждала лошадь. Он не станет извиняться за то, что отложил отъезд на целый день. Платья, ожерелье, ужин, вся эта ночь были выражением его душевного протеста, который он испытал, увидев то письмо вчерашним утром.

И он решил, что ничего ей сразу не скажет. Пусть у нее будет еще один день, еще одна ночь, пока не наступит конец.