Герцогиня-дуэлянтка

– Да, я был в Нанси во время мятежа, – кивнул Бэрри, и его вкрадчивая улыбка на мгновение померкла, – но не в рядах мятежников, дорогой кузен. Как бы то ни было, последние два десятилетия я либо участвовал в преследовании Бонапарта, либо убегал от него, поэтому, когда все закончилось – во второй раз, и он благополучно отправился на остров Святой Елены, – решил, что настало время что-то менять. Я все распродал и направил свои стопы на запад, а оказавшись в Дувре, подумал: почему бы не задержаться здесь ненадолго и не взглянуть на семейное поместье. Просто хотелось понять, чего меня лишили. – Губы Бэрри медленно растянулись в улыбке. – Вот тогда я и услышал радостную новость, радостную для меня, не слишком – для вас, полагаю. Но не бойтесь, кузен. Я не вышвырну вас в холодный жестокий мир.

Гай пытался поверить в происходящее, окидывая взглядом свою такую знакомую библиотеку – нет, библиотеку Бэрри – в поисках чего-нибудь, что помогло бы ему пробудиться от этого кошмара.

Нет, невозможно, чтобы это происходило с ним на самом деле.

И все же…

От него не ускользнула таящаяся во всем этом ирония.

На протяжении многих лет – с тех самых пор, как умер его старший дядя, сделав его следующим в очереди на наследство, – Гай ненавидел ожидавшую его ответственность.

В прошлом году, когда его дед скончался от тяжелого гриппа и Гай стал герцогом Фейрхерстом, прежняя жизнь для него закончилась. Будущее простиралось перед ним в виде череды неприятных обязанностей, плавно перетекающих из одной в другую.

И вот теперь все разом изменилось.

Вместо того чтобы чувствовать себя так, будто кто-то вскрыл ему грудь и вынул оттуда все органы, ему следовало заключить Бэрри в объятия и поблагодарить за неожиданное появление. Да, именно Гай должен был посмеиваться и улыбаться, как этот ужасно раздражавший его негодяй, но, увы, он был глубоко опечален.

– Послушайте, старина, – произнес Бэрри, – знаю: вы беспокоитесь, что я войду в ваш дом и переверну все с ног на голову – вашу жизнь, жизнь вашей матери вдовы и ваших незамужних, зависящих от вас сестер…

И почему в этих словах послышалась угроза?

– Но я обещаю вам, Гай… можно вас так называть?

– Вы уже это сделали.

Бэрри усмехнулся:

– А вы остроумный… Гай, да?

Словно он не слышал разнообразных вариаций этой избитой шутки несколько сотен раз в своей жизни.

– К вашему сведению, Бэрри, у моей матери есть собственная часть вдовьего наследства и дом в Дарлингтон-парке. Она живет в Фейрхерсте лишь потому, что здесь живу я. Посему вам не нужно беспокоиться о том, что ей понадобится ваша поддержка. Что же касается моих сестер, – продолжал Гай, не обращая внимания на попытки собеседника что-то возразить, – то они будут жить с матерью, пока не выйдут замуж.

Чего, вероятно, никогда не произойдет, едва только высший свет узнает о том, что Дарлингтон больше не герцог, обрученный со второй по богатству наследницей Англии. К тому же вышеозначенная наследница – Хелена Картер – наверняка расторгнет помолвку, в этом Гай не сомневался. Не потому, что Хелена холодна и бессердечна: сама она, возможно, и не хотела бы, но сделает это по приказу отца. За этой помолвкой стоял именно он, мистер Картер, обладатель огромного состояния, которое унаследует его дочь. Мистер Картер хотел, чтобы она стала женой герцога, а не нуждающегося кузена герцога.

Бэрри вновь издал этот раздражающий смешок:

– Не торопитесь, кузен. Нет никакой необходимости кому-то куда-то переезжать.

Вот уж нет: такая необходимость была, потому что Гай опасался наброситься на новоявленного родственника с кулаками, если им придется жить в непосредственной близости.

Бэрри взмахнул рукой, указывая на помещение, в котором они находились, а может, подразумевая весь дом.

– В этой махине достаточно места для моей крошечной семьи. – Его улыбка стала шире. – Только я и мой несчастный сирота. Как две горошины в стручке в огромном пустом доме.

– Да, ваш сын. – Его новый родственник упомянул о ребенке, когда только вошел в его кабинет, но Гай позабыл об этом, пока слушал его рассказ. – Как удачно, что вам удалось завести семью, хотя вы отдавали все силы армии.

– Для любви всегда найдется время, – произнес Бэрри все с той же отвратительной усмешкой, все сильнее действовавшей Гаю на нервы. – Я женился на бедняжке Дженни пять лет назад. Боюсь, она не обладала происхождением, соответствующим нашей благородной семье, но теперь уж ничего не поделаешь. Она была дочерью капитана моего полка, и мы полюбили друг друга с первого взгляда.

Почему-то Гай усомнился в его честности. Он знал своего новоявленного кузена меньше часа, но уже начал подозревать, что все его поступки были направлены лишь на получение личной выгоды.

– Увы, Дженни заболела брюшным тифом. Алан все еще сосал сиську… О, простите, я хотел сказать – был младенцем. – Бэрри поморщился. – Господи. Полагаю, мне придется следить за своей грубой солдатской речью теперь, когда я… – Он осекся, как если бы опасался произнести это слово вслух.

– Сколько вашему сыну? – спросил Гай.

– Еще нет и пяти.