Гибель Сатурна

Если говорить прямо, те русские девушки, которые шли тогда в модели, до западного стандарта немного не дотягивали. То ли испорченный при большевиках генофонд был виноват, то ли плохое питание, то ли воспитание советское. В общем, годились наши барышни только на стандарт Твигги – худые, голенастые, страшненькие. Однако такие стали востребованы на Западе уже ближе к третьему тысячелетию. А до этого там любили красивых женщин – таких, как Клаудиа Шиффер, Линда Евангелиста, Наоми Кэмпбелл и все в этом роде.

В общем, тыкался Корзун, тыкался со своими русскими моделями, но по-настоящему на Запад пробиться не мог. То есть в России его, конечно, знали, более того, почти все первые конкурсы красоты при непосредственном участии его девочек проходили. Водил, само собой, дружбу с разными крутыми людьми, говорят, даже в ФСБ связи имелись… Во всяком случае, в предвыборной компании Ельцина он поучаствовал. «Голосуй или проиграешь» называлась кампания, а Корзун туда подгонял попсу, чтобы с Ельциным пели и плясали, и девочек красивых на задний план.

– А девочки тут при чем? – удивился генерал.

А чтобы президент с молодостью и красотой ассоциировался, объяснил собеседник. Так сказать, на подсознательном уровне.

– И вот однажды вышла с папашей моим история, – продолжал Фигурин-младший, возвращаясь к главной теме разговора. – Накрыло его очередным залпом сентиментальности, и между Балакиревым и Римским-Корсаковым влюбился он в одну корзуновскую малолетку.

– Совсем малолетку? – спросил Воронцов.

Оказалось, что не так чтобы совсем – лет пятнадцать-шестнадцать.

– Вообще-то папаша покойный, дай бог ему здоровья, марамойками [Марамойка – распутная женщина, проститутка] брезговал, – доверительно заметил Фигурин-младший. – Он был такой столп нравственности, что никаким старцам не снилось. И если уж все-таки ходил на сторону, то только с целками.

Генерал несколько секунд внимательно глядел на собеседника, потом неожиданно осведомился.

– А вы, я извиняюсь, где учились?

Учился Фигурин, натурально, в Оксфорде. А что такое?

– Откуда же у вас такой богатый вокабуляр, как будто вы, простите, лет пять зону топтали?

– Так с волками жить – по-волчьи ж выть, – откровенно отвечал Фигурин. – Мы люди конечно, образованные и воспитанные, но если потребуется, то и по фене ботать можем, а надо будет – так пальцы веером раскинем, что уголовному братку стремно станет. Не верите?

Воронцов отвечал, что он верит молодому человеку, как родному, и демонстрировать разные экстраординарные умения тут не стоит. Пусть-ка лучше господин Фигурин-джуниор расскажет, что там случилось дальше между его отцом и Корзуном.

А дальше, мсье-дам, случилась совсем некрасивая история. Попутавший рамсы Павел Юрьевич свел вышеозначенную малолетку по имени Лариса с Фигуринским папашей. Ну, то есть, в общем, под статью его подвел. Под уголовную.

– И стал шантажировать? – догадался генерал.

– В том-то и дело, что нет, – вздохнул фигуринский наследник. – Недооценил папаша Корзуна, недооценил Павла Юрьевича. Думал, в крайнем случае, записал тот все дело на видео, будет теперь шантажировать бывшего сослуживца, мозги ему канифолить. Дескать, есть у Корзуна все доказательства, что папаша преподобный от живой жены налево ходит. А учитывая, что Петр Петрович как раз намылился в депутаты, то встал бы естественный вопрос: какой же, господа, будет из него политик и законодатель при такой повышенной блядовитости?

Надо сказать, что к таком повороту сюжета протрезвившийся Петр Петрович был готов. И даже готов был дать Укоризну обозримые деньги – то есть в долг и под небольшой процент.

– А папаша мой, при всей щедрости душевной, такой был человек, что за копейку удавится, – доверительно сообщил молодой миллиардер. – А шантажа он не особенно боялся. Он мне всегда говорил: не родился, дескать, на свет еще такой человек, который из Фигурина насильственным путем рубль выжмет – не говоря уже о более серьезных суммах.

И, само собой, не боялся он никаких сексуальных разоблачений. Потому что, говорил, не в Британии гребаной живем и не в Ватикане католическом. Может, там, если папу римского застукают, что он налево от своей римской мамы ходит, ему, возможно, и выйдет импичмент с полной овацией. А у нас здесь, слава богу, Россия – щедрая душа. У нас тут, если мужик налево пошел, так это ему только в плюс запишут. С бабой, скажут, справиться смог, а со страной тем более сможет.

– Но ничего этого не случилось – от слова вообще, – продолжал Фигурин-младший. – Павел Юрьевич, как оказалось, хотел не мелких денег, а больших перспектив. И когда Лариса эта, которая, между прочим, была не просто модель, а что-то вроде мисс Кемерово, забеременела от папаши, Корзун дал ей денег и отправил на родину.

Лариса хотела сделать аборт, потому что кому в Кемерово нужна еще одна безотцовщина? Но Корзун не позволил. Он дал ей еще денег, забрал ребенка и пристроил его в одну английскую семью. Люди небедные, но бездетные, они были страшно рады усыновить маленького Даниэля.