Гибель Сатурна

– И ты думаешь, он согласится?

– Конечно, согласится. Ну, может быть, не сразу. Он плохо себя чувствует, ему надо подумать, собраться с силами. Я дам ему время до утра, а сам вернусь к тебе.

– И ты думаешь, он до утра не сбежит?

– Обязательно сбежит, – кивнул старший следователь. – Всенепременно.

Иришка несколько секунд ошеломленно молчала. Она не понимает, зачем все это нужно Волину. Зачем он отпускает разъяренного ищейку?

– А вот об этом ты узнаешь немного позже, – улыбнулся старший следователь, чмокнул ее в щеку и, набросив пиджак на плечо, легкой походкой вышел из номера.

* * *

Фиолетовый рекламный плакат «Лайково – город-событие» подрагивал под усиливающимся юго-западным ветром.

Не совсем понятно, что именно имели в виду подмосковные застройщики, разместившие этот странный слоган рядом с кладбищем Лайково, одно можно сказать точно – таких похорон на этом кладбище не видели давно. Вдоль узкой дороги, ведущей мимо магазина с ритуальными принадлежностями, выстроились два десятка дорогих машин, все, как одна, черной блестящей масти, будто лодки самого Харона привезли на берег Стикса ничего не подозревающих жертв.

Впрочем, судя по тому, что траурных автобусов было два, похоронный обол в рот сунули пока только двоим. Два гроба – один, обитый черной бязью, другой, пламенеющий красным, как адское пламя, кумачом, – медленно вытащили и повлекли на крутых плечах могучего вида добрые молодцы с жесткими, словно из булыжника вытесанными, физиономиями.

Две разверстые ямы, расположившиеся в десяти метрах друг от друга, жадно глядели на приближающуюся процессию. На подобающем расстоянии от могил – не слишком близко, но и не очень далеко – топтался Александр Петрович Фигурин в окружении охраны и присных. Угрюмо-неприязненное настроение присутствующих немного смягчали две средних лет женщины с дежурно заплаканными лицами.

Черная атмосфера похорон странным образом контрастировала с буйным летним цветением природы, заполонившей своими зелеными побегами все мироздание. Казалось, что произошла какая-то ошибка. Казалось, что при такой погоде умирать невозможно, можно только рождаться и радоваться жизни. А те, кто по недоразумению все-таки умер, обязаны немедленно воскреснуть, вылезти из гроба и пойти впереди процессии, славя бессмертную жизнь приветственными кликами.

– Ну, это уж был бы чистый цирковой номер, – заметил генерал Воронцов, неизвестно каким образом пропершийся через охрану и стоявший теперь совсем рядом с Фигуриным. – Лично я считаю, что если уж умер, так будь любезен, лежи и не рыпайся. А если каждый начнет воскресать, сами подумайте, какой это будет удар по Пенсионному фонду!

Фигурин растерянно посмотрел на генерала и вздрогнул.

– А вы, я извиняюсь, разве не умерли?

– Глупый вопрос, – сухо отвечал Сергей Сергеевич. – Как видите, я живее всех живых.

– А мне говорили, что вы умерли, – не унимался молодой олигарх.

Воронцов заметил, что умер, определенно, не он, а кто-то другой. Кого, кстати, они хоронят?

– Дядю Митю Соколовского хороним, – Фигурин попытался сделать скорбное лицо, но у него не слишком-то получилось. – И еще заместителя его, господина Груберова.

Генерал кивнул. Что ж, дело хорошее, пусть земля им будет пухом. А что же это они сразу-то вдвоем умерли? Приступ коронавируса, может, или другая какая иностранная хворь приключилась?

– Именно, что приключилась, и именно хворь, – согласился молодой человек. – Только вирус ни при чем. Расстреляли обоих в упор. И прямо, можно сказать, по месту службы.

– Что ж, бывает, – кивнул генерал. – А кто, за что – неизвестно?

– За что расстрелять – всегда найдется, – несколько туманно отвечал Фигурин. – А кто – этим как раз следствие занимается. Убийцу охрана прикончила, когда он уйти пытался. Судя по тому, как легко вошел внутрь, кто-то из своих был.

Воронцов кивнул – расстреливают всегда свои, чужим это без надобности. Что же касается идентификации, то наверняка установят. Наша доблестная полиция, как известно, охулки на руку не кладет. Главное, что умерли не только жертвы, но и убийца, а значит, мировая гармония восстановлена.

Помолчали с минуту.

– Что-то я при вас тросточки вашей не вижу, – вдруг сказал Фигурин. – Не тяжело без тросточки-то?

– Ничего, – отвечал Воронцов. – При мне пистолетик имеется. С ним даже сподручнее.

Фигурин возражать не стал, задумчиво глядел куда-то вдаль.

Гробы тем временем поднесли и поставили рядом с могилами.

– Ну, хорошо, – сказал генерал, – не буду вас отвлекать. Вам еще речь надгробную говорить.

– Да будь она неладна, эта речь, – поморщился молодой миллиардер. – Что говорить – ума не приложу.

Генерал даже удивился. Как это, русский человек – и не знает, что говорить на похоронах? Формула-то известная. Сегодня, дорогие товарищи, мы с вами хороним пламенного ревнителя нашего общего дела, надежду и опору государства дядю Митю Соколовского… Да если Фигурин хочет, он, генерал, сам может речь произнести.

– Да нет, пожалуй, – отвечал олигарх, – такую речь могут неправильно понять.