Гибель Сатурна

– Май френд! – закричал он, широко улыбаясь Волину. – Я рад приветствовать здесь друга из далекой заснеженной России.

– Сейчас про белых медведей спросит, – шепнула Ирина и не ошиблась.

– Как поживают ваши медведи и президент Горбачев? – хозяин был сама любезность. – Я люблю Красную площадь и Большой театр, Пласидо Доминго – лучший русский тенор, а Депардье – ваш лучший актер. Привет от меня вождю вашей революции Троцкому!

И, продолжая петь «Подмосковные вечера», гордо удалился прочь.

– Я должен попросить прощения за своего соотечественника, – несколько высокопарно начал Пеллегрини, проводив трактирщика возмущенным взглядом.

Старший следователь махнул рукой: ладно, ничего страшного.

– Нет, не ладно, – кипятился совринтенденте. – Он позорит своим поведением всех итальянцев. Принято считать, что итальянцы – музыкальный народ. Но этот индюк скомпрометировал нас всех. Он не попал ни в одну ноту, ни в одну! Я покажу тебе, Арресто, как должна звучать эта ария на самом деле.

И хотя Волин как мог отбивался, и говорил, что он эту арию слышит с малых лет, но Пеллегрини все-таки настоял на своем и спел-таки визгливым фальцетом «Подмосковные вечера» от начала и до конца, давая высокие фиоритуры в самых неожиданных местах.

– Серджио, – сказала Ирина, с трудом вклинившись между куплетами, – давай уже есть пасту, она остыла.

Но остановить совринтенденте было совершенно невозможно. На просьбу Ирины он откликнулся не раньше, чем допел песню до конца.

– Вот так и только так должна звучать эта ария подмосковного гостя, – заключил он, чрезвычайно собой довольный. – А теперь друзья, самое время выпить за наше сотрудничество и за успешное раскрытие дела – пусть оно и обошлось нам в одну сломанную руку.

Они выпили и отдали должное пасте.

– Если бы я был писателем, знаете, как бы я назвал наше дело? – сказал Пеллегрини.

– Как? – с любопытством поглядела на него Иришка.

– Гибель Сатурна, – торжественно провозгласил синьор комиссарио.

Старший следователь одобрил: звучит хорошо, но при чем тут Сатурн?

– Ну как же, – удивился Пеллегрини. – Сатурн, точно так же, как и наш Корзун, пожирал своих детей. И тоже, как Корзун, плохо кончил.

– Да, но Сатурна убил его сын Зевс, а Корзуна убил его любовник Маттео.

Совринтенденте отмахнулся: это не важно, кто убил, ребенок или молодой любовник. Важен тайный смысл всей этой эпопеи.

– И какой же в ней смысл? – спросила Иришка.

– Смысл простой и грустный, рагацци, – отвечал Пеллегрини. – Время не стоит на месте, идет новое поколение, которое сожрет нас с потрохами и не подавится.

Иришка засмеялось:

– Ты мизантроп, Серджио!

– Я – реалист, – отвечал Пеллегрини. – Реалист всегда смотрит в самую суть вещей и не отводит взгляда даже перед самой ужасной перспективой. Вот, например, я. Я знаю, что меня никто никогда не полюбит по-настоящему, но я все равно живу и работаю.

– Ты говоришь ерунду, – нахмурилась Иришка. – Мы с Волиным очень любим тебя, правда, Орест?

– В общем, да, – промямлил старший следователь.

– Не в общем, а любим, – Иришка бросила на него суровый взгляд.

– Ну, конечно, любим, – согласился Волин. – Как можно не любить такого славного парня?

Тут в глаз Пеллегрини попала соринка, и он некоторое время тер его, не глядя на коллег. Иришка же тем временем откинулась на спинку стула и посмотрела на Волина. Он полагает, что дело раскрыто?

– В общем и целом – да, – отвечал старший следователь. – Остальное – технические детали.

– А кто убил Ди Маджио? – спросила Иришка. – Того парня на автостоянке – кто его убил?

– Тоцци считает, что это ищейка, второй из двух убийц, которых послали за ним. Тоцци обманул ищейку при помощи Ди Маджио, и тот со злости убил парня.

– Таким образом, на совести ищейки все-таки есть как минимум один труп, – сказала Иришка.

Волин кинул: есть, конечно, есть.

– В таком случае, неплохо бы поймать его и предать суду, – Ирина глядела на него серьезно,

Старший следователь отложил вилку в сторону.

– Ловить его не нужно, – сказал он. – Наш ищейка сейчас лежит в больнице с переломами ребер. Помнишь машину, которая свалилась в кювет, когда мы ехали в «Корону»?

– Помню, – сказала мадемуазель ажан, – конечно, помню.

– Так вот, в ней как раз и сидел наш ищейка. Он тоже ехал к Тоцци, надеясь попасть раньше нас, но слишком торопился, потерял управление и вылетел с дороги.

Ирина опешила. Откуда Волин знает, что это именно он?

– Ищейка прослушивал наши телефонные разговоры, – отвечал Волин. – В какой-то момент он потерял Тоцци. Но он знал, что мы выслеживаем синьора Романо, и решил сесть нам на хвост, чтобы, когда мы его найдем, взять его первым.

– Это тебе тоже Тоцци сказал? – прищурился Пеллегрини, который уже справился со своей соринкой.

– Нет, это я понял сам, – отвечал Волин. – Помнишь, как-то в гостинице ты шел по коридору, и тебе показалось, что ты слышишь голос Иришки. Причем шел он совершенно из другого номера.

– Помню, – кивнул совринтенденте, – как не помнить. Я тогда подумал, что у меня галлюцинации, но на всякий случай решил тебе об этом рассказать.