Гиблое дело

– Там под землей черт ногу сломит!

– Это означает, что преступник, по идее, был в хорошей физической форме, верно? – продолжила она, откидывая с повязки на лбу прядь влажных волос.

Джет уловил запах ее шампуня.

– Или он очень решительный.

Джет резко поднялся и подошел к окну. Поглубже засунув руки в карманы, он встал к ней спиной и посмотрел на океан.

– Та часть рудника была закрыта из-за низкой доходности, по крайней мере, за четыре года до взрыва, – сказал он тихо, пытаясь представить себе сценарий тех трагических событий. – Только человек, который работал в той части рудника до того, как ее покинули, мог иметь представление о том, куда ведут эти заброшенные туннели.

– То есть ты считаешь, что преступник был шахтером со стажем?

Джет кивнул и поджал губы.

– Плюс он был экспертом по взрывчатым веществам. По крайней мере, так думало ФБР.

Джет потер лоб: в сердце все глубже вгрызалось неясное предчувствие.

Мьюринн тяжело вздохнула.

– Эх, Джет, вот бы нам найти кого-нибудь, кому можно доверять и кто хорошо разбирается в следах!

– Но какая польза от следопыта? Ботинки, оставившие эти следы, давно выброшены.

– Да, но следопыт мог бы сообщить что-нибудь о людях, которым принадлежат эти следы. Ты сам сказал, что отпечатки в черной грязи выглядят странно, как будто злоумышленник волочил ногу или что-то в этом роде.

К горлу Джета поднялась тошнота. Мысль о том, что несколько человек в этом городе покрывают убийцу, занозой сидела в его сердце.

– Кем бы ни был этот негодяй, – тихо сказал он, глядя на океан, – он явно доверял своему сообщнику как себе самому.

– У кого из старых шахтеров может быть такая крепкая дружба?

Джет почувствовал на себе ее пристальный взгляд. Он боялся повернуть голову и снова встретиться с Мьюринн глазами.

– Такого рода узы действительно возникают там, где речь идет о жизни и смерти. Например, у горняков, – осторожно сказал Джет. – Подумай сама: каждый день эти люди входят в клеть, которую опускают в чрево земли на глубину нескольких миль. Там нет ни дня, ни ночи – лишь кромешная тьма. Плюс осознание того, что над вами – многие тонны горной породы, удерживаемой от того, чтобы обрушиться вам на голову, лишь искусственно созданными туннелями…

Он вздохнул, думая об отце. О том, какие страдания Адам Ратледж был вынужден терпеть каждый день своей трудовой жизни… Жизни, превратившей его в калеку.

Джет медленно повернулся к Мьюринн лицом.

– Эти люди ежедневно сталкиваются с неизбежными несчастными случаями. Возможной смертью.

Она опустила глаза, и Джет понял: Мьюринн думает о собственном отце.

– Некоторые из них свыкаются с этой угрозой, становясь фаталистами… Просто каждый день, спускаясь в шахту, отдают свою жизнь в руки Бога.

– Как твой отец?

– Нет. – Джет покачал головой. – Отец никогда не верил в судьбу. Он из тех, кого называют перфекционистами. Любит все доводить до совершенства. Он всегда говорил, что рудник убивает лишь неумных горняков. И что сам он жив благодаря уму, а не Господу Богу. Отец знает горные породы как свои пять пальцев, Мьюринн. Лишь тщательно изучив нужное место, он решал, как под точным углом просверлить отверстия и заложить нужное количество взрывчатки – достаточное, чтобы сокрушить камень, не нарушив при этом целостность штреков, где работали люди, и не подвергая опасности их жизни.

– То есть Адам работал экспертом по взрывчатым веществам, а также хорошо знал ту закрытую часть шахты?

– Ты это к чему?

– Ни к чему. Мне просто интересно, сколько специалистов по взрывчатке трудилось в руднике на момент взрыва.

– Много, – резко ответил Джет. – Послушай, мне не нравятся твои намеки. Мой отец…

– Я не говорю, что Адам причастен к убийствам, Джет! – перебила его Мьюринн. – Я просто думаю, что твой отец должен знать этих старых специалистов по взрывчатым веществам, и я подумала, что он мог бы нам помочь.

Грудь Джета будто сжало железным обручем; его мысли неохотно обратились к странным следам ботинок на черной земле.

– Знай мой отец хоть что-то, он давно рассказал бы копам.

– И они бы похоронили эту информацию, как снимки с места преступления, которые Айк дал Гасу, и стерли все следы.

Джет выдержал ее взгляд, но внутри него все похолодело.

– Ты говорил об узах, которые возникают между шахтерами, Джет, – мягко намекнула Мьюринн.

Ему не нравилось, куда она ведет разговор. Ему не нравилось все в этой череде вопросов!

– Также перфекционисты были лучшими добытчиками, – холодно ответил он. – Они зарабатывали самые большие бонусы, иногда даже опережали по заработкам управляющих шахтами. В результате – потому что они знали, как остаться в живых, – молодые и амбициозные горняки часто пытались зацепиться за такого специалиста-подрывника, хотели работать под его началом, учиться ремеслу. Они стали легендами своей отрасли.

– И кто же «зацепился» за твоего отца, Джет?

На несколько секунд между ними повисло молчание.

– Куда ты клонишь, Мьюринн?

– Никуда. Мне просто интересно.

Он пристально посмотрел на нее:

– Чоки Моран.

Мьюринн округлила глаза.

– Моран?