Гиблое дело

– Джет? Что случилось? Боже, ты выглядишь ужасно! Заходи.

– Мне нужно поговорить с папой.

В ее глазах мелькнула тревога:

– Что происходит?

Джет молча шагнул мимо матери в прихожую и поднял один из отцовских рабочих ботинок… как раз в тот момент, когда тот вышел к нему из гостиной.

– Джет?

Он ничего не ответил. Лишь перевернул ботинок и прочитал на ребристой подошве: десятый размер. Его грудь будто сжало тисками.

Джет посмотрел на отца.

Адам Ратледж посмотрел на обувь в руках сына, затем медленно поднял глаза и встретился с ним взглядом. Он ничего не сказал, но при виде выражения отцовского лица сердце Джета защемило.

Он опустил ботинок и прошел в гостиную – прямо к буфету.

– Хочешь выпить, папа? Потому что мне это чертовски необходимо.

Он налил на два пальца виски и выпил. Затем с горящими глазами налил еще.

Пристально глядя на сына пронзительно-синими глазами, отец, прихрамывая, вошел в комнату. Джет смотрел на его ковыляющую походку. Все было именно так, как и описал траппер Джо: перфекционист, специалист по взрывчатым веществам, опытный шахтер, на теле которого рудник Толкин оставил боевые шрамы. А какие шрамы остались у отца глубоко в душе? Какие тайны похоронены там? Какая вина?

– Куда ты сегодня летал на самолете, сынок? – спросил Адам, стиснув зубы. – К кому ты летал?

– К трапперу Джо. У Гаса были снимки с места преступления со следами злоумышленника, взорвавшего шахту. Ты знал об этом?

Отец сглотнул.

– Нет, – тихо ответил он.

– Мы показали эти снимки Джо. Нам было интересно услышать, что он расскажет о человеке, который оставил эти следы.

– И потом ты пришел сюда взглянуть на мои ботинки?

– Потому что эти следы оставил шахтер-ветеран с десятым размером обуви, хромающий на левую ногу. Специалист по взрывчатым веществам, у которого был сообщник, ожидавший у проходной Содваны, пока он закладывал заряд.

Джет умолк в надежде услышать объяснение. Или же отрицание. Но отец молчал. Мышцы его шеи напряглись, пальцы правой руки подергивались.

– Это твоих рук дело, папа? Ты поддержал забастовку, заложив заряд и убив двенадцать человек?

– Джет! – с порога крикнула мать.

– Не вмешивайся, мама! – холодно сказал он, глядя на отца и в глубине души желая, чтобы тот все отрицал, чтобы предложил некое правдоподобное объяснение – да что угодно!

Вместо этого лицо Адама Ратледжа стало пепельно-серым.

К горлу Джета подступила тошнота. Она смешалась с едким обжигающим вкусом виски. Но он должен был довести дело до конца. Он должен выбрать сторону, и этой стороной должна стать справедливость. Это был единственный выход – единственный способ покончить с тайнами, залечить боль жителей городка.

И это был единственный способ наладить отношения с Мьюринн.

Джет допил остатки виски и со стуком поставил стакан.

– Так ты убил и Гаса О’Доннелла?

Отец заметно напрягся, но ничего не сказал. Мать Джета разрыдалась.

Он повернулся к ней:

– Мама, ты знала, что тот взрыв устроил отец? – Его голос оставался ледяным. – Ты подозревала, что это его рук дело? Или просто закрыла на все глаза, чем помогла похоронить этот секрет, как и весь этот остальной богом забытый городишко?

Ее плач превратился в рыдания, и сердце Джета сжалось еще сильнее. Он смотрел на родителей, и его глаза жгли слезы.

– Вы ведь не собираетесь ничего из этого отрицать? – спросил он, все еще отказываясь верить.

Мать лишь тихонько плакала. Отец свирепо смотрел на него. Тело Джета гудело от напряжения.

Дрожа от гнева, Джет выбежал из дома. Весь его мир рухнул.

Сетчатая дверь с глухим стуком закрылась за ним. Этот звук эхом прокатился по белесой безлунной ночи.

Джет шагал к пикапу, и на него накатывали волны яростного гнева и боли. Сетчатая дверь позади внезапно распахнулась. Услышав, как его отец ковыляет по гравию, Джет напрягся.

– Джет!

Он отказывался посмотреть ему в лицо.

Джет забрался в машину, включил зажигание и заднюю передачу. Ему хотелось одного – поскорее убраться отсюда. Но он не мог… Не мог заставить себя нажать на педаль.

Отец пока ни в чем не признался, и Джету все еще отчаянно хотелось верить, что он подойдет и скажет, что все это неправда, что этому есть другое, рациональное объяснение.

Глядя прямо перед собой и сжимая кулаками руль, он слушал, как по гравию с хрустом приближались шаги отца. Джет медленно повернулся, чтобы посмотреть на него – и увидеть человека, которого так хорошо знал и так сильно любил всю жизнь. Человека, которого он уважал. Человека, который многому его научил.

Отец вцепился в открытое окно.

– Это была ошибка, сынок, – хрипло прошептал он. – Ошибка.

Джету сделалось дурно.

Он крепко зажмурил глаза и вцепился в руль. В ушах стоял звон. Он боролся с желанием нажать на газ, уехать, скрыться от вещей, которые не желал слышать…

Подагрические руки отца сжали дверь еще крепче, скрюченные костяшки пальцев побелели.

– Взрыв не должен был убить этих людей, Джет, – настойчиво прошептал он. – Они не должны были погибнуть!

Глава 15

Его отец – убийца. Осознание этого факта наполнило Джета болью и гневом. Что-то опасно шевельнулось внутри.