Гиблое дело

Мьюринн чувствовала себя как во сне, словно не могла поверить, что все эти события действительно произошли, что она спала в кресле-качалке с ружьем в руках. И что эта женщина только что вошла в ее дом с корзиной, принеся цветы и завтрак. Возможно, она просто перегрелась на солнце, пока спала.

Тем не менее казалось странным, что миссис Уилки не спросила про ружье. И ни словом не обмолвилась о телохранителе перед домом.

– Я… я бы хотела чаю. Спасибо! – Мьюринн встала на ноги, приставила ружье к стене и потянулась. Ее не только мучила жажда – она ужасно проголодалась.

На ветру зазвенели китайские колокольчики, и Мьюринн вновь взглянула на открытую дверь.

– Вы видели кого-нибудь снаружи?

Миссис Уилки подняла глаза:

– Нет. Почему ты спрашиваешь?

Мьюринн нахмурилась. Интересно, что случилось с телохранителем, которого прислал Джет? Возможно, он где-то затаился или же ушел с восходом солнца. Что было крайне странно…

– Все в порядке, дорогая? – спросила миссис Уилки, озабоченно наморщив лоб.

– Да, конечно. Вы составите мне компанию за завтраком? Я была бы рада!

– Разумеется, дорогая. – Миссис Уилки потянулась еще за одной фарфоровой чашкой. – Но только не ромашковый чай… – усмехнулась она. – Мне в моем чае нужен кофеин! – Она насыпала в еще один маленький чайничек другую смесь трав, залила кипятком и поставила оба чайника на стол.

Чай был хорош, но совсем не такой, каким его помнила Мьюринн. Возможно, потому, что во рту у нее пересохло от вчерашнего избытка адреналина. Она отхлебнула из чашки, наблюдая, как миссис Уилки намазывает маслом оладьи. При каждом движении яркая цыганская юбка колыхалась вокруг ее ног. Ее длинные седые волосы были собраны в пучок на затылке и перехвачены пестрой косынкой. Было в ее облике нечто успокаивающее, расслабляющее. Не менее расслабляло и приятное теплое ощущение, как будто начинавшее вытекать наружу через ее грудь, ее тело. Мьюринн с легким удивлением обнаружила: чай действует быстро… Даже слишком быстро! В ее мозгу прозвучал слабый шепоток страха, но она не смогла полностью обуздать эту мысль. Ее разум затуманивался. Затем она услышала за дверью голоса – мужской и женский.

Мьюринн взглянула на миссис Уилки, и ее зрение внезапно затуманилось.

Миссис Уилки смотрела на нее в упор: улыбки как не бывало.

– Вы… вы слышали… что…

О боже, она не могла говорить! Ее язык распух и едва ворочался во рту.

Она попыталась поднять руку. Та была тяжелой, как будто Мьюринн пыталась двигаться сквозь густой сироп. Сердце пронзила паника, но она, похоже, была не в состоянии на нее отреагировать, не в состоянии трезво соображать.

– Миссис… Уилки…

Та ничего не сказала.

У Мьюринн закружилась голова. Она искоса взглянула на миссис Уилки, и цыганская юбка превратилась в размытое пестрое пятно.

На столешнице позади нее лежали фиолетовые цветы наперстянки. Такие красивые! Манящие… как яд. До Мьюринн внезапно дошло: наперстянка содержит дигиталис. Действующее вещество того самого лекарства, которое принимал Гас.

Много лет назад дед сказал Мьюринн, что высушенные листья наперстянки легко спутать с окопником. Он любил пить окопник для здоровья. «А вот наперстянка вмиг остановит твое сердце», – пояснил тогда Гас.

Мьюринн попыталась заглянуть миссис Уилки в глаза, чтобы понять, что происходит. Но все расплывалось, как будто вокруг старухи мерцал размытый ореол. Миссис Уилки разбиралась в травах! Она готовила для Гаса чайные смеси.

И вполне могла подсыпать в них наперстянку.

И еще миссис Уилки только что упомянула о ребенке своей сестры Маргарет. Маргарет была замужем за стариком Генри Мораном. А сыном Маргарет – крестником миссис Уилки – был… Чоки Моран!

В угасающем сознании Мьюринн пророкотал голос Джета: «Мораны возомнили себя хозяевами этого городка».

Миссис Уилки защищала своего крестника, свою плоть и кровь – и она подсыпала что-то ей в чай!

«Мой ребенок…»

Нужно выбраться отсюда, позвать на помощь.

Опираясь на стол, Мьюринн попыталась встать. Но ноги подкосились, и она медленно соскользнула на пол.

Миссис Уилки тотчас бросилась к ней.

Мьюринн протянула руку, пытаясь произнести слово «помогите». Но не издала ни звука.

Лидия Уилки присела на корточки и принялась поглаживать ее мягкие рыжие волосы.

– Спи, дитя, – тихо прошептала она. – Скоро ты встретишься с Гасом. Этому городу сейчас нужен мир. Прошлое должно почить. – Лидия Уилки закрыла глаза, и по ее щекам потекли слезы. – Ступай с миром, дитя мое! – прошептала она, и мир Мьюринн погрузился во тьму.

Глава 16

Адам Ратледж давно опасался, что однажды его сын узнает правду про взрыв в руднике. Но после двадцати мучительных лет вины и кошмаров дерзнул надеяться, что Джет будет и дальше оставаться в неведении относительно того, что сделал его отец. Увы, надежда Адама оказалась тщетной. Кошмар сбылся.