Гиблое дело

– Значит, это твоих рук дело… – прошептал он. – Ты убийца.

– Предполагалось, что взрыв станет лишь предупреждением, Джет. Что он напугает руководство и штрейкбрехеров. Мы были без работы почти год, профсоюзные фонды были исчерпаны. Денег за простой больше не поступало, и чем дольше штрейкбрехеры продолжали работать, тем дольше администрация могла справляться с забастовкой, а половина мужчин в городе сидела без работы. Люди теряли дома, были вынуждены уезжать. Забастовка убивала этот город… Рудник был единственным местом работы!

– И ты пытался исправить все с помощью взрыва?

– Не торопись меня судить! Пострадавших не должно было быть, сынок… – Глаза Адама лихорадочно блестели в тусклом свете северной ночи. – Вагонетка, перевозившая этих людей, не должна была задеть растяжку. Взрыв должна была спровоцировать вагонетка с рудой: она шире и имеет торчащее третье колесо. Но я замерз и насквозь промок. Это был долгий подъем, бесконечный путь под землей, мои пальцы онемели. Я… должно быть, я натянул растяжку слишком близко к рельсам. Видит бог, Джет, я не прожил и дня, чтобы не сожалеть о том, что случилось!

Джет не осмеливался посмотреть на отца.

– Ты убил Троя О’Доннелла, – прошептал он. – Ты разрушил жизнь Мьюринн.

– Этого не должно было случиться. Прошу тебя, поверь мне!

Голос отца был полон муки. Он еще крепче вцепился в дверь.

– Я сделал это ради тебя, сынок. Ради твоей матери. Наше положение было отчаянным. Если бы благодаря штрейкбрехерам рудник продолжил работу, это означало бы, что люди вроде меня – шахтеры-ветераны, построившие этот поселок, – стали бы нищими. И если бы мы не могли совершать в магазинах покупки, те бы тоже разорились, а с ними – и все вспомогательные отрасли. Разорился бы весь этот чертов город! Мы бы потеряли наш дом, потеряли бы все…

– И ты, чтобы сохранить дом, в котором я сейчас живу, убил людей, – тихо сказал Джет. – Раньше я так восхищался тобой, папа! – Он покачал головой. – Раньше я тобой так гордился!

– Я сделал это, чтобы мы все могли гордиться. Чтобы я мог и дальше заботиться о вас.

Ирония его слов ударила по Джету, как тяжелый кулак. Преступления, которые люди совершали ради любви; секреты, которые они скрывали; ложь, которая связывала их, – все это, как рябь на воде, передавалось из поколения в поколение. И, словно яд, отравляло души.

Он думал о том, как поступил с Мьюринн, а она с ним… из-за любви.

– Никто не должен был погибнуть. Это была ошибка, – снова прошептал Адам. – Но я никогда не делал ничего плохого Гасу. И я бы никогда даже пальцем не тронул Мьюринн! Я не убийца, сынок.

Джет медленно повернулся и поглядел на отца. На морщинистых щеках старика блестели слезы. Адам был тем самым человеком, на которого Джет всегда равнялся, которым всегда восхищался. Теперь же он едва мог на него смотреть.

– Кто был твоим сообщником? Чоки Моран?

Отец Джета мрачно поджал губы. На несколько секунд повисла гробовая тишина. Где-то на окраине города затявкал койот, охотившийся за местными кошками.

– Это в прошлом, Джет, – едва слышно прошептал Адам. – Все кончено. Разве нельзя просто оставить все это в прошлом?

– Ничего не кончено, – процедил Джет сквозь стиснутые зубы. – Гас О’Доннелл умер из-за тех снимков, что дал ему Айк Поттер. И Мьюринн, и ее малыш тоже чуть не погибли, потому что кто-то все еще готов убивать, лишь бы сохранить тайну.

– Клянусь жизнью твоей матери, я не имел к этому никакого отношения! – хрипло произнес Адам.

– Тогда кто?

– Я ничего об этом не знаю.

– Начни со своего сообщника. Это был Чоки?

Молчание. Похоже, личность сообщника была секретом, который отец не хотел раскрывать. В животе Джета шевельнулся зловещий холодок.

– Отойди от машины, – тихо приказал он.

– Что ты собираешься делать?

Джет не знал, как отнестись к сокрушительной новости о том, что его родной отец и есть тот самый преступник, которому удалось ускользнуть из рук ФБР. Ему нужно было обдумать, переварить это известие. Где-нибудь подальше от шума и суеты. Там, где ему никто не помешает.

– Как бы ты поступил, папа?

Молчание.

– Отойди от машины, – повторил Джет и уехал, оставив отца стоять в оседающем облаке пыли. Его глаза жгли слезы… слезы предательства.

Джет не поехал домой. Вместо этого он покатил к безлюдным скалам к западу от Сэйв-Харбора. Это место влекло его как в хорошие, так и в плохие времена.

Остановив машину на поросшей травой обочине, он заглушил двигатель.

Ночь была ясной, светлой. Ночное солнце висело чуть ниже линии горизонта, но сами вершины были скрыты темной полосой грозовых туч – надвигающийся фронт был все ближе.

Джет позвонил Броку.

– У вас все в порядке?

– Все тихо, – ответил Брок. – Ничего подозрительного, разве что старая арендаторша проснулась: в ее домике у залива горит свет. Ах да, и еще еноты пробегают.

Джет сбросил вызов.