Гидеон. В плену у времени

Тогда он был подростком в Дербишире, скакал на лошади, охотился, учился вместе с Сидни в БэслоуХолле. Добрая миссис Бинг… Преподобный Ледбьюри… Неделя, проведенная в Лондоне с сэром Ричардом Пикардом. Еще занятия танцами с девочками Бингов и изучение хороших манер поведения в обществе. Но самыми яркими были воспоминания о длинных летних днях, проведенных в странствиях по крутым холмам и долинам округи вместе с Гидеоном Сеймуром. Питер описывал, как Гидеон научил его освежевать зайца, выследить оленя и защищаться от разбойника в темном лесу, как давал советы по поводу любви, чести и учил верить в себя. Питер не рассказывал о трудных временах, когда он плакал по ночам, потому что никак не мог вспомнить лица мамы и отца и потому что в этом чужом веке чувствовал себя изгнанником. Он не упоминал о том, как в это время Гидеон снова и снова доказывал ему свою дружбу, оставаясь невозмутимым, даже когда Питер кричал и прогонял его прочь, потому что хотел видеть своего папу, а не Гидеона. И дружба эта была бесценной, ведь Гидеон сам хорошо знал, что такое печаль, раскаяние и отчаяние. Он всегда был терпелив с Питером, всегда дожидался, когда его юный друг успокоится. Но разве расскажешь отцу всю правду? К чему это приведет?

Питер, тщательно выбирая слова, внимательно следил за реакцией отца. Мистер Скокк пытался представить себе, как жил его сын без родителей, как он учился столь многому новому и при этом отвыкал от всего, что было привычно в двадцать первом веке. Питер видел, что его рассказ временами причиняет отцу боль и лишь изредка радует.

Питер замолчал. Мистер Скокк сжал его руку.

– Как я могу отблагодарить вас, Джошуа? И до какой же степени я обязан Гидеону! Надеюсь, я всетаки встречусь с ним. Если нам повезет и я найду сына и если нам удастся вернуться домой, клянусь, я буду проводить с ним так же много времени, как ваш брат. Детство – короткая пора, и упущенное время не вернуть. Я не повторю своей ошибки.

Мистер Скокк отошел и стоял в одиночестве, задумчиво глядя на море. К Питеру тут же подошла Ханна, тем самым нарушив планы Кэйт – она сидела на лавке, выжидая удобный момент.

– Простите, сэр, – прошептала Ханна, – но я редко видела, чтобы двум джентльменам было так хорошо в обществе друг друга, как было вам и мистеру Скокку. Если вы не скажете ему, что вы его сын, то разобьете мое сердце. Пожалуйста, сэр, умоляю вас передумать.

Питеру и так было несладко, а услышав просьбу Ханны, он вышел из себя, свирепо глянул на нее и прошипел:

– Буду тебе очень благодарен, если ты оставишь свои советы при себе, Ханна! Ты дала слово помогать мне, и надеюсь, ты его сдержишь.

– Да, сэр, – кротко ответила Ханна, – как скажете. – И она грустно пошла прочь.

Увидев, что Джошуа наконец остался один, Кэйт поднялась с лавки. Теперь или никогда, сказала она себе.

Питер смотрел на утесы, которые в этом месте казались еще больше. Он сначала не заметил Кэйт. Она тронула его за плечо. Питер обернулся. Кэйт глубоко вздохнула и заговорила:

– Джошуа, думаю, вы нам лжете. Полагаю, вы и есть Питер Скокк.

У Питера екнуло сердце, его взгляд тревожно скользнул по отцу – не услышал ли? Что же ответить Кэйт? Ему нужна была хоть минутка, чтобы собраться с мыслями.

– Кэйт, извини, я задумался. Что ты сказала?

Кэйт повторила свои слова, но в этот раз ей не удалось сделать это с прежней убедительностью. Питер заставил себя рассмеяться, и это прозвучало довольно убедительно.

– Да, мы с Питером были похожи, Гидеон часто говорил об этом, но обвинять меня в том, что я лгу о себе! Зачем? Ты серьезно?

Кэйт внимательно посмотрела на него. Она была уверена, что он признается… Может, она не права? И сходство формы носов Питера и мистера Скока вовсе не является убедительным свидетельством?

– Право слово, Кэйт, вижу ты говоришь это серьезно… Уверяю, ты заблуждаешься. Думаешь, мой собственный отец не узнал бы меня даже по прошествии столь долгого времени?

На лице Кэйт промелькнуло сомнение, и Питер решил тут же упрочить свою маленькую победу.

– Очень надеюсь, что ты больше не будешь к этому возвращаться – мистер Скокк сильно огорчился бы, услышав подобное предположение. И, я уверен, ты должна понимать, что подобное обвинение глубоко оскорбительно для меня.

Один взгляд в огорченные, пронзающие его серые глаза Кэйт на бледном, веснушчатом лице – и он все понял. Этот раунд он выиграл. Она поверила. Кэйт промямлила извинения и вернулась на лавку. От смущения щеки ее пылали. Ей хотелось куданибудь убежать и спрятаться. Какая она дура! И внезапно до нее дошло – если Джошуа всетаки и есть Питер, то и Ханна и сама королева Шарлота должны быть вовлечены в этот обман. Но разве такое возможно? Кэйт взяла «Таймс» и уткнулась в страницы газеты.

«Какой же я искусный лжец», – не без угрызений совести подумал Питер. Он посмотрел на грустное лицо отца. Как же ему хочется сказать отцу, что он его сын… «Нет, я не должен сомневаться в том, что мое решение – благо для всех».