Гитлеровская Европа против СССР. Неизвестная история второй мировой

Но вот теперь хочется предварить очередную порцию цитат неким лозунгом, возвращающим сознание к фактам того периода истории. «Краткий курс истории ВКП(б)» у нас объявлен как бы «одиозной книгой» и используется сейчас очень хитро и очень тупо одновременно. Как самое простое доказательство «от противного». Положим, надо доказать, что «...в какой-то момент СССР чего-то собирался сделать...». Как это доказать проще всего? Открывают «Краткий курс...». «Видите, здесь написано, что СССР

НЕ собирался этого делать?! — Да! — Но ведь это же тот самый, великий и ужасный

— «Краткий курс...»! — И значит, можно считать абсолютно доказанным, что СССР — собирался!»

В итоге столь легковесной болтовни в общественном сознании значительной части мира — главная противостоявшая Гитлеру страна (СССР) сначала переводится в ассистенты (к тому же не очень умелые) Британии и США, а потом уже и в ассистенты (и тоже не очень ловкие) фашистской Германии. Можно, конечно, и просто посмеиваться над тем известным, очень громким даже фактом, что по результатам опросов чуть ли не треть «дремучих» американцев считает, что во Второй мировой войне СССР сражался на стороне Гитлера. Но ведь есть еще и другая значительная часть аудитории, более образованная, знающая факты и считающая, что Германия и СССР были союзниками, сообщниками, позже, однако, рассорившимися... И сегодня все действия США по (вынужденно) мягкому уничтожению России, от создания Аль-Каиды до «санитарных кордонов», — все базируется в том числе и на этом общественном мнении.

И главное, как кажется строителям упрощенных схем («Краткий курс со знаком минус»), ими нащупано самое уязвимое место внешней политики СССР — лето 1939 года. «Пакт»... Тема, конечно, бездонная. И в одной главе можно перекрыть только одну лазейку, правда, протоптанную целым отрядом фальсификаторов.

Так вот, любители простых доказательств: «Краткий курс истории ВКП(б)» и британский премьер-министр и историк Черчилль абсолютно едины в трактовке и оценке событий 1939 года (как, впрочем, и всего предвоенного периода) — за вычетом оценок коммунизма и внутренней политики СССР, оцениваемых — разумеется, вышеуказанными источниками — диаметрально противоположно. Вчитайтесь. Черчилль:

«Английское и французское правительства предприняли новые попытки договориться с Советской Россией. Было решено направить в Москву специального представителя... Вместо Идена эта важнейшая миссия была возложена на Стрэнга... не имевшего никакого влияния. Назначение столь второстепенного лица было фактически оскорбительным шагом.... Переговоры вращались вокруг вопроса о нежелании Польши и Прибалтийских государств быть спасенными Советами от Германии. Дискуссии продолжались в течение всего июля, и, наконец, советское правительство предложило, чтобы переговоры продолжили военные делегации... Английское правительство направило адмирала Дрэкса... как оказалось, не имевшего письменных полномочий на переговоры. Русскую сторону представлял маршал Ворошилов. Военное совещание вскоре провалилось из-за отказа Польши и Румынии пропустить русские войска... Теперь мы знаем, что одновременно советское правительство дало согласие на приезд в Москву германского представителя. Молотов и его подчиненные проявили изумительные образцы двуличия во всех отношениях с обеими сторонами...

На следующий день (23 августа) в Москву прибыл Риббентроп. Невозможно сказать, кому он (пакт, как следует из контекста) внушал большее отвращение — Гитлеру или Сталину. Оба сознавали, что это лишь временная мера... Антагонизм между двумя империями был смертельным... В пользу Советов нужно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимым отодвинуть как можно дальше на запад исходные позиции германских армий... В их сознании еще не угас огненный след тех катастроф, которые потерпели их армии в 1914 году, бросившись в наступление на немцев, еще не закончив мобилизации. А теперь их границы были значительно восточнее, чем во время первой войны. Им нужно было силой или обманом оккупировать Прибалтийские государства и большую часть Польши, прежде чем на них нападут. Их политикой руководил не только холодный расчет, но и суровые реалии создавшейся ситуации (...)».