Glaeddyv vort, beanna (GV, b) (СИ)

В найденном чертеже меня смущала одна маленькая, но весьма существенная деталь. Полость для яда, конечно, закрывалась, дабы не привлекать внимание излишне любопытных, но, если посмотреть на план чаши сверху, то отчетливо можно увидеть и то, что крышка, служащая барьером, прикрывалась не плотно — ее можно было разглядеть невооруженным взглядом. Механизм же открытия был еще более странным — стоило только с небольшой силой сжать ножку (спасибо, жрец, что разбирался в подобных вещах, видимо, не очень хорошо и тот, кто создавал для тебя чертежи, подписал каждую, даже самую незначительную деталь, из-за которой все эта конструкция становилась не непонятной махиной из преисподней, а просто хреновиной с плохо продуманными механизмами), то полость открывалась внутри и яд смешивался с вином.

— Лютик, а Лютик, — не отрывая взгляда от свитков, спросила я. — А виночерпии пробуют вино из бочонка, или из чаши своего господина?

— Из чаши, конечно, — поэт пожал плечами. Видимо, в начертательной геометрии, как истинный гуманитарий, он разбирался даже меньше меня и считал, что ее название происходит от вопроса «на черта?». Посему в планах копии кубка Саскии Лютик мог понять только то, что это сборище линий и завитушек, из которых, при хорошем воображении, можно сконструировать красивую посуду. — Если бы они не пробовали вино непосредственно… А что? Ты что-то нашла?

— Надо вернуться к тому гению, который подавал вино, — констатировала я, хватая чертежи под мышку и стремительно выбегая на улицу. Времени оставалось все меньше, а вопросов — все больше. В голове не укладывались мелкие детали, упорно не желали сходиться. Он что, бессмертный, что ли, этот виночерпий?

Обратное расстояние до слуги мы проделали меньше чем за минут десять — я, аки Олимпийский чемпион-спринтер, бежала сломя голову, боясь что хитрый Лелард может запросто сделать ноги, попросившись в туалет, например, и скояʼтаэли, которые его охраняют и ничего не подозревают, проворонят столь важного свидетеля. А еще дурачком прикидывался, сволота поганая! Увидев меня вновь, уже сменившую выражение с добро-пацифистического на злобно—перекошенное, слуга либо догадался о цели моего повторного визита, либо предположил что-то гораздо более худшее. Он сразу же побледнел и попытался быстренько сделать ноги вверх по улице, но ушлые эльфы поймали нерасторопного неудачника, едва тот попытался рвануть от них дальше, чем на пару шагов.

Лелард забился в истерике, почти как я при первой встрече с накерами, начал размахивать руками и нести несусветную ересь про то, что дома его ждут детишки, жена и больная мать. Охране было глубоко пофигу, на все мольбы — скояʼтаэли выполняли приказ, и, дабы усмирить почти потерявшего рассудок слугу, с силой усадили его на стул, и для пущей вежливости, доступно объяснили, что убегать не хорошо и вообще, так и ног можно лишиться. Про целость его конечностей, видимо, Йорвет ничего не говорил.

— Слышь, ты случайно в боги не записался? — с разлету начала я, размахивая пергаментом перед носом Леларда, почти колотя того по носу. — Ты как мог отпить из кубка и не отравиться?! Заранее литр зеленки выпил, она всю заразу пожгла?!

— Я н-н-не понимаю, о чем в-вы, — заикаясь пуще прежнего, пролепетал слуга Саскиия. —Я все вам рассказал.

— Знаешь, я бы на твоем месте рассказала правду мне, чем потом — Йорвету, — вздохнув, ударила мужика по голове чертежами. Не больно, просто что бы подкрепить свои доводы. — Он вообще мужчина общительный, только вот с головой не очень дружит. С пыточными предметами дружит, с кровью, а с головой как-то не очень. Не срослось у них общение, понимаешь?

Лелард побледнел. Весь его вид выражал несправедливо осужденного мученика, который вот-вот пострадает за веру, царя и отечество. Понимая, что щенячьи глазки не действуют ни в каком виде, скорее наоборот, начинают еще больше злить — время все еще утекало и не факт, что во дворце кого-то не искрошили в капусту — мужик горестно вздохнул и совершенно нормальным, почти раздраженным голосом бросил:

— Вы хоть знаете, сколько времени я убил, чтобы устроиться на эту работу? А потом сколько прислуживал, знаете? Вам никогда не понять чувств патриота. Единорог вот-вот встанет под стены, чего ж мне бояться? — бормотал сам себе, опустив взгляд на пол.

— Каэдвенская разведка? — со знанием дела спросил Лютик.

— Да, — кивнул Лелард. — Мне было приказано отравить Саскию, едва завершаться переговоры с королем. Вы думаете, этот фанатик Ольшан додумался бы совершить такое? Он слишком богобоязлив, чтобы решиться на такой грех в одиночку. Главным было убедить его, что Саския — дочь дьявола, а остальное дело техники.

— Угу, дочь дьявола, ведущая народ к славной победе, — буркнула я. — Он и правда был таким дебилом?