Глаголь над Балтикой

- Так это из моего пистолета, который я знаю лучше, чем свои пять пальцев на правой руке. Но дуэльные -то пистолеты пристреливать запрещено! Откуда мне знать, куда из него пуля полетит? Это же чистая лотерея. А подставляться под Ваши выстрелы, пытаясь пристрелять оружие по ходу дуэли тоже глупо - я же не самоубийца все-таки. У меня не было ни малейшей причины убивать Вас, но не ценой же собственной жизни!  В общем, сабли выглядели идеальным вариантом. Конечно, мог быть упрек моей репутации, общественное мнение могло выставить меня мясником, жаждущем зарезать беззащитного. Но я-то не собирался Вас резать! А по завершении дуэли Вы бы не потерпели особого урона и тогда уже никто не смог обвинить меня в излишней кровожадности.

 - Тем не менее, граф, Вы нервничали.

- Да. Повторяю, что бы Вы обо мне не думали, я не настолько бессовестная скотина, чтобы не понимать всю сомнительность роли, которую мне предстояло сыграть.

- Но все пошло не по плану.

- Верно. Должен заметить, Вы с Вашей японо-черкесской задумкой были великолепны. Уже после дуэли я разобрался, что же тогда произошло. И, кстати, приложили Вы меня весьма качественно - рука только-только зажила, чтобы я мог вернуться в полк. Собственно, я и в банк-то зашел дать распоряжения перед отъездом.

- Значит, на фронт?

- Да, на фронт.

Николай откинулся на спинку мягкого диванчика, которые были тут вместо кресел.

- Хорошо. Но зачем Вы мне все это рассказали?

- Потому что я кое-что задолжал Вам. Господин капитан второго ранга, я приношу Вам свои глубочайшие извинения за оскорбления, нанесенные Вам в тот вечер. Примите мои уверения: я крайне сожалею о своем неосмотрительном поступке.   

Николай смотрел на графа и впервые за долгое время перестал видеть в нем хитрого и подлого врага. Перед ним сидел заносчивый, тщеславный, самовлюбленный и дурно воспитанный мальчишка, хотя годами он не так уж сильно уступал кавторангу. И все же...

- Но почему только сейчас?

- Ну, раньше я не чувствовал себя обязанным извиняться. Я Вас оскорбил, Вы пустили мне кровь, так что все счеты между нами были улажены. И вдруг Вы спасаете мне жизнь, я становлюсь Вашим должником - должен же я хоть как-то отплатить Вам?

- Ладно. Будем считать, что отплатили и закончим на этом. Желаю Вам с госпожой Абзановой счастья - произнес Николай, едва удержавшись от того, чтобы добавить: "только вот совсем в него не верю"

- Счастья... Спасибо. Но не будет у нас с Валерией никакого счастья - огорошил кавторанга граф.

- Но... Это как?

- Да как-то так... Сам не пойму. Была страсть просто сумасшедшая, я же огнем пламенел, кроме Валерии никаких женщин не видел. Да чего я объясняю, думаю Вы и сами все понимаете - Стевен-Штейнгель отвел глаза в сторону.

- А после всего этого - бац! И перегорело все. Стало безразлично. Она-то моя, а мне...

- Но зачем Вы это мне рассказываете? Уж не думаете ли Вы...

- Не думаю! - резко перебил Николая граф:

- И в мыслях не было. К тому же я недавно видел Вас прогуливающимся в парке, в обществе очаровательной дамы, которая смотрела на Вас так, что....

Николай вопросительно поднял бровь

- Что с Вашей стороны было бы огромной ошибкой обращать внимание на кого-то еще.

- А почему я Вас не видел?

- Так Вы ни на кого внимания и не обращали - улыбнулся Стевен-Штейнгель, и вновь салютовал кавторангу коньячным бокалом

И Николай вдруг понял, что он, против воли, улыбается графу в ответ.

ГЛАВА 19

Капелька Балтийского моря с силой щелкнула по верхней губе капитана 2-го ранга, и разбрызгалась, оставляя соленый привкус на языке. Всем "Севастополь" был хорош, но все-таки с артиллерией проектировщики явно перемудрили.

Кто-то решил, что для увеличения точности стрельбы следует все четыре башни линкора ставить на одном уровне. Теоретически это так и было, так что линкор сделали гладкопалубным. Все бы ничего, но борт линкора не был высок и без полубака корабль прилично забрызгивало. Вот и сейчас капельки соленой воды в преизрядном количестве долетали аж до боевой рубки, хотя ветер не превышал трех или четырех баллов, да и корабль шел не на полном ходу, а на весьма умеренных для него восемнадцати узлах.

- Николай Филиппович, я так понимаю, с кавторангом Русановым Вы на дружеской ноге? - неожиданно спросил у Маштакова старший офицер

- Так и есть, Александр Васильевич.

- И как Вам нравятся его задумки? - вдруг задал вопрос командир "Севастополя", Бестужев-Рюмин

- По правде говоря, был в легком шоке, Анатолий Иванович, и полагал что генмор этого никогда не пропустит. Слишком новационно.

- Хотя и просто, не так ли?

- Очень просто.

- Немного завидно, наверное, что сами не додумались?

Николай в очередной раз изумился умению командира зрить в корень. Открыл рот, чтобы отделаться каким-нибудь остроумным замечанием, уводящим разговор от не слишком приятного, но вместо этого бухнул:

- Не то слово. Я ведь постоянно думал над тем, как нам учиться стрелять точнее, но ничего в голову так и не пришло, а вот Всеволод Александрович....