Глаза

Стук в дверь. Нет, это служанка, которую он уже предупреждал его не беспокоить. Жаль, ещё одна бессмысленная жертва. Он вытащил пистолет. После того как куклу расстреляли, в комнату вошёл наемник. Это был новенький, что несколько расстроило Эйнгеля, так как он хотел встретить Катчински. Но, видимо, судьба. Он посмотрел на леску. А сейчас будет взрыв.

Джон, так звали первого, имени второго он не знал. Но именно безымянный и выжил. Эйнгель подошёл к нему и вытащил из кармана фотографию. Пора, наконец, им встретиться, пока кто-то из них всё ещё жив. Только вот отдаст ли он ей фото? Он внимательно посмотрел в глаза наемника. Да, отдаст, что-то там было вроде чести и достоинства. Ада все же умела подбирать людей. Он отдал ему фотографию. Кажется, теперь всё. Осталось лишь завершить последнее дело.

Глава пятая

Разместившись напротив дома толстяка, Эйнгель видел, как Билли Джонс не спеша закрыл двери и, еле стянув джинсы, уселся в любимое грязно-желтое кресло. Его толстое лицо при этом было задумчивым и грустным, а толстые грязные руки крепко держали банку пива и анчоусы, которые он с удивительной ловкостью закидывал в рот. Эйнгеле ещё раз посмотрел в бинокль. Толстяк был настолько тучен, что казалось, будто кресло скоро развалится под его весом.

Вокруг дома не было никого. Впрочем, оно и понятно, кто будет охранять обычного мясника с обычной мясной лавки, к тому же, очень недорогой. Он трудяга, любящий пиво и закуску.

Вскрыв замок, Эйнгель бесшумно вошёл в дом. Толстый боров даже не повернулся в его сторону. Настолько сильно он был увлечен просмотром фильма. Кухня, коридор, зал. Все комнаты объединяли грязь, мусор, использованные пакеты и пустые бутылки. Морщась от запаха и неприятного вида, Эйнгеле подошёл к телевизору и выключил его. Толстяк было поднялся, но он направил в его сторону пистолет.

– Вы, вы, вы… – начал бормотать своим маленьким ртом мясник. – Вы кто?

– Забавно. Наверное, так же говорили жертвы твоего отца. Те, кто мог говорить, потому что обычно дети лишь кричат, – зло улыбнулся Эйнгель и подмигнул своим зеленым глазом.

– Что? Какие дети, мой отец не убивал никаких детей.

– Я понимаю. Он не убивал, он исправлял, так вы называете эту работу. Улучшение генофонда. Что ж, поздравляю, вы вылечили меня, дали возможность высматривать вас из толпы. Вас, убийц и насильников над человеческой плотью.

– Вам нужны деньги? У меня есть немного, я коплю на «Додж», – продолжал бормотать Джонс, – они там, в спальне. На полке в шкатулке.

– А знаешь, иногда у меня была мысль оставить всё как есть. Ведь у тебя и так никчемная жизнь и ничего хорошего в ней нет. Но сейчас, смотря на тебя, я лишний раз убеждаюсь в том, что даже в этой жизни вы находите успокоение. Жаль, что у меня крайне напряженный график и я не могу долго с тобой разговаривать. Увы, я просто перережу тебе горло. Поверь, это самое меньшее, что мог сделать твой отец.

– Перестаньте, перестаньте, перестаньте! – затряс руками толстяк. – Мой отец никого не убивал, он был обычным доктором, он лечил людей.

– Он убивал людей, – поправил его Эйнгель. – А теперь я убью тебя.

С этими словами он резко подошёл к толстяку и мягко всадил в его шею нож, медленно заворачивая его к уху. Толстяк дергался, пытался отстранить его, потом было ухватился за нож, но было тщетно – хлынувшая кровь лишала его последних сил.

Подождав, пока тело обмякнет, Эйнгель аккуратно вырезал глаза, положив их на стол перед телевизором, как будто хозяин всё так же продолжал свой вечерний просмотр. Точно также он вырезал их в самый первый раз, когда они вместе с Адой шли по следу Изабель, там, в Аргентине. Пытаясь найти всех, кто был причастен к её смерти, Эйнгель почувствовал, как снова надвигается этот странный приступ. Снова, снова он ощущает эти джунгли. Он повернулся и увидел её – виллу.

Глава шестая

Это было, когда они уже встали на тропу войны, но всё ещё не разбежались, а охотились вместе. Брат и сестра, кровные ненавистники фашистов. Он убрал рукой ветку папоротника и поднял бинокль. На вилле было трое охранников, по крайней мере, снаружи. Но по факту их было пятеро. Так сказал шестой, которого они выловили с продуктами в городе и труп которого теперь покоится на дне.

– Зачем ты ему вырезал глаз? – тихо спросила Ада, встав рядом с ним. – Он же не фашист.

– Они все фашисты. Все, кто защищает и прикрывает. Любой, кто на их стороне, – тихо ответил он, возвращая ветку на место. – Подстрахуешь меня?

Он открыл футляр и вытащил винтовку. Ада владела ею превосходно, выбивая десятки с четырехсот метров. Здесь ей один глаз даже помогал, прицел не сбивался. Она хмуро посмотрела на него, не любила, когда её вопросы не приносили пользы. Он нежно погладил её по голове. Всё же, она была самой красивой девушкой на свете.

– Хорошо, впредь постараюсь без нужды не вырезать. Но так проще добыть информацию. Ты же сама видела, как он упорствовал.

– Да, – согласилась она. – Но глаз, мне кажется, это неправильно.

– Хорошо, в следующий раз я отрежу ему яйца, – улыбнулся Эйнгель.