Глаза богини (СИ)

Возле входа в гинекей настороженной крылатой тенью торчал Железносердный. Под глазом у Таната неясно синел след владычьего кулака: Аид редко позволял себе врезать без ответа.

На Деметру бог смерти посмотрел подозрительно.

- Чего уставился, - буркнула она без всякого запала. – Иди уже пряди резать. У меня внучка родилась.

Проводила взглядом мелькнувшие черные перья и только тогда расхохоталась.

Внучка родилась и брат объявился. Пять веков был чужаком, а тут вдруг – ррраз! И брат, и зять… И внучка – вот это главное.

Геката ждала её при выходе у дворца, во главе толпы остальных подземных (Ламия, Эринии, Эмпуса, даже Харон с веслом наперевес, позади еще несколько сотен харь). С привычной, таинственно-ехидной усмешкой.

- Что скажет нам, подземным жильцам, Плодоносная?

- Войны окончены, - тихо проговорила Плодоносная, устремив взгляд куда-то в себя. – В подземный мир пришла великая радость. Радуйтесь!

И протянула пальцы, наполненные неожиданной силой, поднимая из земли мертвого мира благоуханные, весенние цветы – символ новой жизни.

«Радуйся, брат!» - безболезненно и весело отдалось в висках.

Комментарий к Радуйся, брат (Деметра)

Илифия (Илифии)- богини-помощницы при родах.

========== Тополь помнит (Левка) ==========

Вот всё и кончилось.

Он прибрел, чуть пошатываясь и не оглядываясь туда, где протискивались в расселину стонущие тени. Коснулся перемазанной ихором ладонью серебристой коры. Оперся спиной о ствол и медленно сполз по нему. И теперь вот сидел на черте пограничья – ссутулившийся и хмурый, и черные волосы, которые больше не сдерживались ни венцами, ни шлемами, беспрепятственно текли на плечи. С пальцев, обожженных Кроновым Серпом, медленно скатывались в воды озера Амсанкт прозрачные капли ихора. Такие же капли – ихора? еще чего-то? – дрожали на ресницах того, кто смотрел в черные воды. Смотрел, щурился, шевелил губами, будто вел беседу с кем-то далеким.

Тополям не нужно слушать. Не нужно смотреть, переспрашивать глупое: «А почему ты такой? А что кончилось?» Тополям нужно только заслонять того, кто сидит под ними, от здешних блеклых лучей. Дарить запоздалое серебро листьев – осторожно бросать ему на плечи, украшая черный гиматий диковинной вышивкой.

Вспоминать вместе с ним. Это так просто – вспоминать, особенно когда всё уже кончилось. Тополя хорошо умеют помнить, иначе они не росли бы по берегам Озера Мнемозины.

Ш-ш, - шепчет тополь, - тише, милый. Вот, я подарю тебе еще листок, он запутается в твоих волосах – серебро на черном. Кажется, повеяло бризом, хотя здесь, на черте пограничья, на мысе Тэнар бризы редки и опасливы. Но я привыкла чувствовать родную соль каждой веткой, каждой пядью коры. Жаль, сестры не поют у здешних скал, тогда вспомнить получилось бы еще лучше, потому что в тот вечер они пели…

- Пахнет бурей!

Деро – пышная, с волосами, отдающими ясной прозеленью, - радостно взвизгнув, взлетела на гребне волны. Поймала яркую рыбку, смеясь, чмокнула в бочок и выкинула в море.

Евмола и Лигея затянули песню о белых барашках волн (у них и волосы были белые, пенные), проказница-Прото тут же в шутку затянула: «мягче волн у любимого кудри», смешливый хор поддержал.

- Нимфы на берегу водят хороводы, да, хороводы, - щебетала маленькая Фоя. – Пойдемте и мы водить?

Море ласково качнуло в ладонях, ехидно поменяло цвет с бирюзовой голубизны на тревожно-синий. Налетевшая волна потащила с собой – пошли, поиграемся! – и из глубин Левка выплыла, откидывая с лица текучие пряди и хохоча.

- Они не просто водят хороводы, - сказала, вглядываясь в берег. – Кого они могут тут ждать?

- О-о-о, - заворковали сестры. – Кронидов, Кронидов! Ах, Зевс, ах, Посейдон…

Левка упруго оттолкнулась от волны, с любопытством прислушалась к зовущим песням нимф. О Кронидах помнилось немногое. Филира, дочь Океана, рассказывала о Кроне, который заглядывался на неё: «Только он же детей глотает! Да чтобы я – с этим живоглотом…!!» А теперь дети, которых когда-то глотали, решили воевать с отцом, но это совсем неважно (вот еще – война!) – а важно другое: эти Крониды – они красивые? А петь умеют? А целоваться? А они любят море?

Нимфы мелькали лесными тенями, показывали белые зубы в улыбках, махали, звали: «Сюда! Споём!». Когда Левка с Евмолой ступили на берег – кинулись им навстречу, наградили белыми венками (Левка смеялась и отдаривалась ожерельями из ракушек), потянули в круг. Без умолку тараторили о Кронидах: Посейдон – такой озорник! Как глянет, как ущипнет! А в прятки вообще лучше всех играет! А в догонялки! А если догонит – тогда о-о-о!

О Зевсе не говорили – вздыхали мучительно и страстно, и Левке даже стало интересно: почему все время «Ах»?

- Их же трое? – в это время допытывалась сестра. – А каков третий?

Нимфы смеялись, махали руками, делали страшные глаза. Третий – тайна. Третьего пока никто не видел, а братья о нем мало что говорят, даже имени не называют. Сколько упрашивали его привести, познакомиться – так всё нет, нет… Мрачный, говорят. Неуживчивый. Ох, скорее бы пришли, если бы пришли, ах, Зевс, ах, Посейдон…