Глаза смерти

Мы дни напролёт говорили о сокровищницах махараджей, о затонувших храмах Махабалипурама, о пропавших кораблях Ост-Индской компании, тоннами вывозившей золото и древние артефакты. О забытых дворцах моголов, о великих битвах времён Александра Македонского. О джунглях и песках, которые за каких-то десять-двадцать лет могли поглотить вековые города с их историей и богатством.

Для меня всё это было забавной болтовнёй. Конечно, я чувствовала азарт, и если бы там, на месте, мне предложили отправиться на поиски какого-нибудь погибшего каравана, я бы не раздумывая согласилась. Но предлагать такое мне, конечно, никто не собирался, и я знала, что вернусь в Москву и выброшу все эти мысли, меня ждала учёба.

А для Серёжи всё это было всерьёз. Он и раньше отдавался работе, я его по две-три недели не видела, пока он рылся в петербургских или новгородских архивах, пока бродил с металлоискателем по пепелищам разграбленных усадеб. А тут он весь воспламенился. Ты не представляешь. Этот взгляд… Серёжа горел. Страсть, ненасытность. И всё та же отчаянная надежда обрести какое-то исключительное знание или указание, где его искать.

– Исключительное знание? – Максим поморщился, не понимая, о чём говорит мама.

– Звучит безумно, правда?

– Да.

– Так и есть. Это было безумием… Твой отец часто говорил, что любые полученные знания мы автоматически считаем исчерпывающими. Главная сложность – найти новые вопросы. «Подлинное знание начинается с вопросов». Это всё равно как ничего не знать о природе электричества, потом прочитать научно-популярную книгу и тут же решить, что ты охватил всю картину. Понимаешь?

Максим неуверенно пожал плечами.

– Чувствуешь себя чуть ли не специалистом, готовым преподавать в университете, ну или по меньшей мере в школе. Ты просто не представляешь, какие ещё вопросы задать. Так и с человечеством в целом. Со всеми фундаментальными физическими константами, с нашим историческим опытом и познаниями в области психики – мы привыкли считать эти познания исчерпывающими и всякий раз удивляемся, если удаётся их случайно расширить. Так вот, мне кажется, Серёжа верил, что сокровища древности помогут ему найти принципиально новые вопросы. Он готов был всем пожертвовать ради них. Даже своей жизнью. Сгореть дотла, но в последнее мгновение, перед смертью, обрести это великое знание или этот великий вопрос.

– Какой ещё великий вопрос, мам?

– Не знаю, Максим. Об этом нужно спросить твоего отца.

Мама, так и не отпив из стакана, поставила его на комод. Небрежно стряхнув с колен письма и фотографию, сбросила плед. Встала. Она была в серой хлопковой ночнушке с короткими рукавами и красными узорами на подоле. Неуверенным шагом прошлась по комнате.

Раззадорившись, говорила так громко, что отчим наверняка проснулся. Не мог не проснуться. И теперь, конечно, слышал маму. Их комнаты, как и все комнаты в новой части дома, разделяла сухая пенобетонная стена с тонкими флизелиновыми обоями, и Максиму сейчас было неприятно думать, что до Корноухова долетает каждое слово.

– Когда мы вернулись в Москву, я занялась учёбой, а Серёжа уволился из антикварной лавки. С друзьями открыл небольшую фирму. «Изида».

– «Изида»? – удивился Максим.

Именно это слово было ключом к некоторым из зашифрованных отцом писем. Максим читал об Изиде в детстве. Сестра и супруга Осириса, мать египетских царей, украшенная короной из бычьих рогов и зажатого между ними золотого ядра Солнца. Богиня, владевшая всеми тайнами вселенной, постигнув которые, человек сразу бы испепелился, ведь его ум слишком слаб, хрупок и не способен вместить беспредельное сияние мироздания.

– Да. «Изида». Они сняли офис на Новом Арбате и теперь брали только самые интересные заказы. Работали с аукционными домами, с антикварами, коллекционерами. Нанимали новых экспертов. Я даже подумала, что Серёжа забыл про Индию и все эти разговоры о великих тайнах. Как будто не знала его… Когда «Изида» стала приносить постоянный доход, он вернулся к своим мечтам.

Серёжа говорил: «Если что-то делать, то делать хорошо», – и всегда поступал именно так. Он не просто изучал Индию, он взялся за санскрит, картографию, навигацию. Знал, что должен работать с оригиналами древних текстов. У нас тогда все стены были заклеены карточками и таблицами. Мы снимали однушку на проспекте Вернадского, и, когда на стенах не осталось мест, он начал растягивать верёвки, новые карточки цеплял на прищепки. Мы даже как-то поругались из-за этого, – мама усмехнулась. – Мне негде было сушить бельё. Так всё и было: он мне про тайны, а я ему про сушку белья…

Серёжа и ещё несколько человек из «Изиды» в итоге занимались только Индией: Костя Сальников, Никита Покачалов, Паша Гуревич и Паша Давлетшин. Даже открыли своё представительство в Ауровиле. Ездили по деревням, скупали семейные реликвии, ходили по храмам и попутно изучали местные архивы, выкупали старые документы. А если не могли выкупить, нанимали тех, кто мог их украсть.