Глаза войны

Они уничтожали нас, морили голодом, но продолжали бояться. Единственным вариантом было броситься на него и душить, но какие шансы у истощенной женщины против сытого и холеного зверя? Никаких.

Я думала, что он захочет поговорить о моем прошлом, моем происхождении, а может захочет задать вопросы как врачу, так сказать обменяться опытом, но нет, как врач я его не интересовала, он считал себя на порядок умнее, а советскую медицину считал варварской и отсталой. То есть он, делающий дикие и варварские вещи с беременными женщинами был прогрессивным светилом медицины, а я отсталым фельдшером. Это всё я поняла по первому нашему приватному разговору, но тогда я совсем перестала понимать, чего ему от меня нужно.

Оказалось, что самовлюбленный и амбициозный нацист Розенталь имел второе высшее филологическое образование и работал над диссертацией и собирался защищать докторскую степень. Темой его диссертации, как не трудно догадаться, были «славянские и другие отсталые народы», в одном из разделов своей работы он хотел доказать, что наша «темнота и варварство» берут своё начало ещё из древнего фольклора, славянские сказки и поверья для этого яркий показатель и пример.

Ему нужны были от меня сказки, народные приметы и прочее. Уж этого я точно не ожидала. Приметы и поверья с детства не помнила, нас воспитал комсомол и все народные поверья ушли как пережитки прошлого, но пришлось делать вид, что всё помню и знаю. Что - то вспоминала, другое придумывала на ходу. Розенталь всё аккуратно записывал мягким угольным карандашиком. Мои познания и сказки, которые знала, закончились уже на третью нашу беседу.

По большому счёт это и общением полноценным назвать сложно, в основном говорила я, а он молчал, слушал и записывал. Когда я забывала слова, то он помогал мне вспомнить и поправлял, переспрашивал. Вот и всё. К четвертой беседе меня готовили всем бараком, сказки вспоминали уже все. Где не помнили там придумывали, в последствии подключились цыганки и еврейки, они рассказывали нам свои сказки, а мы уже с девчонками переиначивали их на наш лад, выдавая за исконно русские.

Видя, что для Розенталя это не просто блаж, а он к этому относится весьма серьезно, я решилась и сказала, что если он хочет и дальше слушать новые сказки, то пусть интересы его медблока проходят мимо нашего барака и девушек, которые там.

Он пристально на меня посмотрел и сказал:

«Это воспринимать как шантаж?»

«Как просьбу» - сказала я.